Авенир доставил Михалу (Мелхолу) и после этого заключил союз с Давидом, предположительно приведя с собой часть израильской армии, чтобы ощутимо ослабить Эшбаала (Иевосфея). Покончив с этим, Давид позаботился, чтобы Авенир, уже предавший однажды своего царя, лишился возможности проделать это еще раз. Желание царя выполнил военачальник Иоав. Разумеется, Давид сокрушался по поводу этой смерти громко и у всех на виду — не хотелось же отказываться от услуг воинов Авенира или от союзника в лице израильтян, — но Иоав остался на службе у Давида.
Стало очевидно, что положение Давида укрепляется, и, случись теперь война с Израилем, Давид наверняка победит (если филистимляне позволят). Но до войны дело не дошло. Проблемы иудейского царя по-прежнему решались весьма удачно, поскольку два военачальника из окружения Эшбаала (Иевосфея) убили израильского царя и принесли его голову Давиду. Теперь израильтяне остались без царя. Израильские старейшины вряд ли испытали большое удовольствие от того, что им пришлось обратиться к иудею, но они пошли на это. Смиренно явились они в Хеврон, где Давид в полном блеске своего величия удостоил их аудиенции. Смиренно попросили они Давида править ими, и Давид удовлетворил их просьбу. В 991 г. до н. э. он стал царем не только Иуды, но и Израиля.
Давид в Иерусалиме
Объединенное царство, которым теперь стал править Давид, в Библии названо просто Израилем, но царство это никогда не было по-настоящему объединенным. Израиль, занимавший северные две трети территории, всегда осознавал, что он более умудрен опытом, что в нем преобладает городской образ жизни, что он больше по площади и богаче по сравнению с неотесанной Иудой. И для него было унизительно находиться под властью иудейской династии. Каждое его действие в последующие годы доказывало это, и лучше всего мы, видимо, выразим такое неполноценное слияние двух частей народа Давида, называя это государство Израиль-Иуда.
Давид понимал, как сложно удержать два этих народа вместе, и пытался найти способ их объединить. Ему казалось, что вряд ли можно оставлять столицу в Хевроне, поскольку нахождение царского двора в иудейском городе всегда будет напоминать израильтянам, что ими правит царь-чужеземец.
Поэтому взор его упал на город Иерусалим, подходивший в качестве столицы по целому ряду причин. Во-первых, он стоял прямо на границе Израиля с Иудой, но никому из них не принадлежал. Со времен прихода израильтян в Ханаан, два столетия назад, Иерусалим всегда находился в руках ханаанского племени иевусеев. Они по-прежнему жили там и со своей почти неприступной скалы с одинаковой легкостью отбивали все попытки израильтян, иудеев и филистимлян захватить город. Именно благодаря столь прочному положению он отлично подходил для столицы.