Дело в том, что, хотя Силом и был разрушен, Ковчег Завета — святая святых — еще существовал. Он находился в Кириафиариме, куда был доставлен после рокового поражения израильтян при Афеке. Давид мог заслужить благодарность израильтян, отстроив заново Силом и возвратив ковчег на прежнее место, но не это было его целью. Он хотел, чтобы признание более высокой общенациональной идеи приглушило индивидуальное самосознание израильтян и иудеев. Поэтому он перенес ковчег в Иерусалим и определил ему место в святилище, устроенном возле дворца. Он приносил жертвы, возносил молитвы и руководил ритуальными танцами, став таким образом царем-первосвященником.
Разумеется, он назначил первосвященника как высшего религиозного деятеля нации, который мог все свое время отдавать заботам о ритуалах, но предусмотрительно выбрал того, на чью преданность мог рассчитывать. Это был Авиафар, единственный, кто выжил после резни священнослужителей, устроенной в Нобе Саулом. Отныне Авиафар был предан Давиду душой и телом.
Объединив нацию в политическом и религиозном смысле, Давид почувствовал, что в силах теперь начать осуществление программы неприкрытого империализма. Это не только послужит укреплению царства, но и сделает израильтян и иудеев вместе господствующей нацией, даст им общее ощущение победы. Одно за другим завоевывал он царства, расположенные вокруг Ханаана: Аммон, Моав и Эдом (Идумею).
Он нацелился и на север. К тому времени арамеи расселились во многих областях к северу от Израиля и даже образовали маленькие царства. Давид захватил их, расширив в итоге свои владения до самых верховьев Евфрата, но крайней мере, заставил северян платить ему дань.
С финикийскими городами Давид не пытался вступать в военный спор. Ему не удалось бы добиться успеха, не имея флота. Незаурядные способности вновь позволили ему добиться своих целей, не расходуя слишком много сил. Оказалось, достаточно подписать с финикийцами союзный договор и добиться их дружбы, предоставив им возможность прибыльной торговли.
В результате Давид, начинавший как беглец и изгой, стал хозяином всей западной половины Плодородного полумесяца. Во второй раз (первой была империя гиксосов пятью столетиями ранее) вся эта западная половина оказалась под единым местным правлением.
Империя Давида имела довольно приличные размеры. В пору своего расцвета она, возможно, занимала территорию 45 тысяч квадратных миль, то есть в шесть раз больше, чем царство Саула, и равную площади штата Нью-Йорк. Однако по мощи она была несопоставима с Египетской империи или с различными империями междуречья Тигра и Евфрата в апогее их могущества.