В это время вернулась мадам Трюшассье.
— Можете подняться к дяде, — сказала она. — Только тихо! Вообще все это очень необдуманно. И главное, не кричите!
«С чего бы нам вдруг кричать? — думал Жан-Марк, поднимаясь за нею по темной лестнице. — Что это ей в голову взбрело? И что именно необдуманно?»
На площадке мадам Трюшассье остановилась. Здесь, как и на лестнице, было темно. Только узкая полоска света проникала сквозь прикрытые ставни на окне. В полумраке виднелись какие-то шкафы и другая громоздкая мебель. Госпожа Трюшассье заглянула в полуотворенную дверь, и они услышали ее шепот:
— Я их впущу, но только на минутку.
Жан-Марк почувствовал, что Лоранс вдруг вцепилась в его руку, как делала, когда была совсем маленькой. Ему и самому стало не по себе. Так, держась за руки, они и вошли в комнату к дяде.
Сначала они увидели только большую деревянную кровать и множество пузырьков, коробочек и таблеток на столике. Окна и ставни здесь тоже были закрыты. Да что они тут все, как кроты, в потемках сидят! К тому же в комнате стоял неприятный запах, какой-то кислый и затхлый.
— Здравствуйте, — донесся голос из глубины кровати. — Сейчас зажгу свет, чтобы получше вас разглядеть.
Под потолком загорелась лампочка и осветила комнату. Дядя Антуан сидел среди вороха подушек, его лицо блестело от пота. И неудивительно: поверх пижамы на нем был надет и застегнут на все пуговицы коричневый вязаный жилет. А накрыт он был пузатой, похожей на дирижабль, периной в цветочек.
— Лоранс! Ну вылитая Катрин! Как поживает мама? А Жан-Марк уже совсем большой. Не очень устали в пути? О, я так рад, так рад! Надеюсь…
Но они так и не узнали, на что надеется дядя Антуан, — его перебила мадам Трюшассье:
— Не волнуйтесь, Антуан. Вам вредно столько разговаривать, особенно с утра. Дети сейчас пойдут вниз. А вы выпьете чудодейственную микстуру милейшего Совиньона.
И она замахала руками по направлению к двери, как будто прогоняла забравшихся в комнату кур. Жан-Марк и Лоранс попятились. Дядя замолчал, но продолжал глядеть на них широко раскрытыми голубыми глазами. Итак они снова очутились на лестнице, порядком озадаченные.
— Может, нам уехать обратно? — прошептала Лоранс. — Давай уедем, а, Жан-Марк!
Жан-Марку так хотелось сказать «да», взять чемоданы, дойти до большой дороги и дождаться первого автобуса, хотя бы пришлось ждать до завтра. Эта мадам Трюшассье определенно ненормальная. Да и этот странный больной не лучше: забился в постель, не смеет ей перечить, а смотрит так, будто умоляет о помощи, так что просто страшно становится!