И вот в этом поселении в 1768 году, по утверждению И. Мазуса, было уничтожено «свыше 50 000 евреев». Поскольку там, очевидно, жили-были и другие люди, помимо евреев, и было их, думается, немало, то, спрашивается, откуда они взялись, где и как размещались, чем питались в местечке, рассчитанном на тысячу человек? Но ничего об этом у Мазуса мы не узнаем, и читателям «ЛГ» остается только предполагать, догадываться, обращаться к другим источникам. Например, можно подумать, что гайдамаки собрали евреев со всего воеводства, согнали их в Умань, где и порешили, т.е. предположить, будто среди восставшей голытьбы царил знаменитый немецкий Die Ordnung с его педантичностью и скрупулёзностью: пленить, построить, пересчитать, нашить бирки, перебросить к месту казни и… Конечно же, нет! Среди казаков, напротив, торжествовали бесшабашность, децентрализация и полная свобода – слова, поступков, действий рук и ног.
Но точно так же, как невозможно себе представить, чтобы гайдамаки согнали в Умань 50 000 человек, так нельзя вообразить, чтобы евреи в таком невероятном количестве сами сошлись в одном месте (как кролики в пасть удаву), где их легко можно было достать и уязвить. Логика подсказывала иное: им следовало рассеяться по округе, мимикрировать, притаиться. Впрочем, кое-кто мог прибежать и в Умань, в «столицу» повета.
«Уманская резня» («Rzez humanska») продолжалась один день (19 июня 1768 г., или «5 Таммуза» по еврейскому календарю, заимствованному у древних персов), что подтверждено всеми источниками. Это было обычным делом народного бунта: налетели, смяли, кое-кого зарезали (утопили, повесили), кое-что пограбили, устали, «накрыли стол», выпили, закусили и к утру остыли, протрезвели, задумались – как бы не нарваться на противника, жаждущего мести. Одним словом, зевать было некогда и назавтра надо было убираться восвояси или наступать дальше. Закономерен вопрос: как, каким образом, чем можно было в течение одного дня умертвитъ 50 000 человек?
По примеру евреев
Единственным оружием гайдамаков были ножи! Даже сабель не было. Для лучшей маневренности ножи, на манер штыков, привязывались к кольям, откуда и произошло название восстания 1768 года: «Колийвщина».
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что гайдамацкие ножи имели отличие от всех прочих – они были освящёнными! Раз в год, 1-го августа по старому стилю, вдень памяти «Семи мучеников Маккавеев, матери их Соломонии и учителя их Елеазара» («христиан до Христа», «передовых борцов за монотеизм») в православных храмах Правобережья совершали молебен с освящением воды и затем оружия, т.е. ножей, или «железной тарани». Они-то и считались «свячёными» в течение всего года, до очередного первоавгустовского обряда. Этот день в церковном календаре выбран православными не случайно. Восстание палестинских иудеев против сирийского владычества в 167 году до н.э. под началом раби Иуды Маккавея (Хасмонея – от арамейского «молот») весьма напоминало действия гайдамаков против польских оккупантов. В православный библейский канон так называемые «Книги Маккавеев» не входят и, соответственно, верующие мало осведомлены о подвигах фанатичных иудеев, живших за 2000 лет до событий на Правобережье. Но на «Украйне» правил бал католицизм – конфессия, в которой названные книги признавались каноническими, и, следовательно, о них слышали православные, а кое-кто знакомился с ними подробно и рассказывал окружающим их содержание. Надо думать, что это были увлекательные рассказы.