Похоже на столовую, подумал Джон. Так оно и было: обеденная нора. И, судя по всему, не пустая. Клацанье зубов ясно давало понять, что где-то рядом прятался бобер. Кольтер почти чувствовал тепло его тела. Вообще-то бобры животные миролюбивые и редко дерутся между собой и со своими врагами. Слишком они умны для этого. Но злить их не стоит. Кольтер пару раз был свидетелем того, как, рассвирепев, они бросаются на врага. Их мощные зубы рвут плоть, как бумагу.
Издав предупреждающее шипение, бобер попятился прочь от Кольтера. Джон закрыл руками лицо. Не имея возможности видеть в темноте, он был абсолютно беспомощен. Бобер защелкал зубами.
Только теперь Кольтер понял, что загораживает животному единственный выход из помещения. Он медленно прижался к боковой стене норы. Послышался скрежет когтей перепончатых лап, и бобер выскользнул в большую нору. Кольтер, который еще быстрее отполз назад, уткнулся головой в кучу сваленных веток. Пошарил вокруг руками. Улыбнулся. Золотая жила. Бобровая столовая была к его услугам. Чего в ней только не было: масса еды — осока, ягоды, кувшинки, крапива, грибы, коровий пастернак, камыш, репейник, корни ириса.
Удовлетворенно вздохнув, он принялся выбирать из кучи ягоды. Ягоды были свежие, и он жадно отправлял их в рот, сок стекал по подбородку, раздражая ножевую рану. Съев все ягоды, Джон перешел на пастернак и грибы. В отличие от сладких сочных ягод, они были сухие и горьковатые. Специфический, почти мясной вкус напомнил ему о том, как он любил собирать большие золотисто-оранжевые лисички. Мухоморов и поганок в лесу было тоже без счета, но бобры, так же, как и Кольтер, умели отличать съедобные. Запасенные бобрами грибы были вполне ничего, хотя и суховаты. Он продолжал набивать себе рот. Глотать было трудно, горло болело. Но спазмы в желудке начали проходить. Кольтер нашел настоящий деликатес — молодой побег королевского папоротника. Съел его. Среди травы и корней нашлось немного водяного кресса, совсем свежего. Пережевывая его, он почувствовал страшную жажду. На этот раз он напился до ломоты в зубах, ледяная вода успокоила разум и дух, облегчила боль в горле.
Поев, Кольтер ощутил усталость. Насытившись впервые за два дня, он решил не возвращаться в основную нору, попробовав устроиться здесь. Хотя в кладовой не было полатей, он отыскал небольшую возвышенность, отгороженную ольховыми палками, возможно, место, где спали бобрята, пока их матери занимались хозяйством. Кольтер укрылся мягкой корой и мгновенно уснул.
— Когда-то, — говорил Длинная Рука, сидя возле костра и жмурясь на пляшущее пламя, — всю эту местность населял бобровый народ. И ему пришлось строить эти плотины для защиты от посягательств Койота. Он делал свои дамбы из гор. Они делали свои из грязи и дерева. Но оказалось так, что они были лучшими строителями и победили. Бобер — священное существо, его нельзя дурачить. Поджигать норы — плохое дело, и когда-нибудь мы за это поплатимся. Это все, что я хотел сказать.