Вилли подбежал к дверце пассажира и попытался открыть ее, но та была заперта. Он застучал руками по окну и сделал дочери знак, чтобы она опустила стекло. Как только образовалась щель, он ухватился руками за верх стекла и стал давить на него, как бы желая заставить его опускаться быстрее.
— Все сошли с ума и беснуются, как черти! — закричал он.
«Должно быть, отец пьян», — решила Грейс, стараясь не паниковать.
— Что случилось? О чем ты говоришь?
— Все забились по норам и устроили шабаш ведьм! — Он неистово замахал руками в сторону дома. — Твоя мать совсем выжила из ума!
Мама! Грейс подумала: «О Боже! Это я виновата во всем происходящем».
— Папа, пусти! Дай мне сходить к ней!
— Она как с цепи сорвалась! Эта чертова…
— Папа! — воскликнула Грейс. — Я должна пойти к ней!
Он никак не хотел убирать руки с окна, пальцы все еще цеплялись за стекло, когда она нажала кнопку, чтобы поднять его.
— Меня вышвырнули! Из проклятого собственного дома! Ты можешь поверить в это?
— Пусти! — крикнула она. Вилли убрал руки в тот момент, когда стекло поднялось до упора.
Он проследил, как дочь на полной скорости пронеслась до конца дорожки.
— О Господи, — пробормотал Вилли. Он еще никогда не видел такой чертовщины. — Все бабы посходили с ума!
В зеркале заднего обзора Грейс видела, как отец качал головой и бил по стволам деревьев, будто они были в чем-то виноваты. Впереди стоял темный и мрачный дом. Она объехала вокруг и увидела тусклый свет в окне кухни.
Грейс выскочила из машины, постучала в дверь черного хода и обрадовалась, застав у Джорджии Эмму Рэй, тетю Рэй и Улу.
— Ты пропустила поистине великолепную сцену, — сказала Эмма Рэй. — Хотя, как я слышала, ты тоже неплохо повеселилась.
— А где божья коровка? — забеспокоилась Грейс, подумав, что Каролина осталась одна в доме Эммы Рэй.
Эмма указала на потолок:
— Наверху.
Если не считать, что все сидели странно притихшие, сцена почти ничем не отличалась от обычной. В противовес безумству Вилли, Джорджия казалась лишь очень уставшей, но собранной. У Грейс ровнее забилось сердце.
— Мама, пожалуйста, — произнесла она, быстро пересекая комнату и подходя к столу, где сидела мать. — Я…
Джорджия приложила палец к губам дочери и покачала головой: не надо никаких извинений. Грейс уставилась на мать, восхищаясь ее способностью прощать. Преисполненная любви, она прижала пальцы Джорджии к своим губам и поцеловала их. Они безмолвно сообщили друг другу, что как-нибудь вместе переживут и этот кризис.
— Он все еще бродит по двору? — поинтересовалась тетя Рэй.
Грейс кивнула: