Номера нашлись в последний момент, вечером накануне первых заездов. Чарли Меданс, владелец трактира, куда чаще всего заходил Вилли со своими друзьями, нашел их в темном углу за баром, именно там, куда их понадежнее запрятал Вилли.
Грейс и Эмма Рэй до сих пор смеялись, вспоминая смущенное выражение лица Вилли после того, как Джорджия передала ему записку от Чарли. Но урок не прошел даром, и Грейс теперь лично сложила все коробки с важными документами в машину Эммы Рэй. Ей пришлось сделать две ездки. По пути обратно в свой кабинет она поприветствовала Джеми, загружавшего в свой грузовик ящики с гвоздями. Они оба были так заняты, что почти не виделись с той ночи у Эммы Рэй. Грейс решила, что Джеми, должно быть, уже прослышал об Эдди, и теперь ее интересовало, что он думает о женщине, способной чуть ли не убить своего мужа.
Эдди… Грейс вздохнула. Он уже выписался из больницы, и Каролина сообщила, что ему уже лучше. Но она сама не разговаривала с ним и не осмеливалась позвонить ему. За работой и волнениями, связанными с подготовкой соревнований, она не особенно задумывалась о его прощальных словах в больнице. И так было слишком много поводов для беспокойств.
Грейс вошла в конюшню и застала Каролину в стойле Опоссума, нежно нашептывающую что-то ему на ухо и угощающую его морковкой. Джорджия упоминала, что Каролина все еще лелеет мечту, что будет выступать на Опоссуме вместо Мисс Лили. Рассердившись, Грейс подняла ее со стремянки и выгнала из конюшни. Если Каролине нечего делать, пусть помогает бабушке. Напоследок Грейс напомнила дочери, что та не будет выступать на Опоссуме. Это окончательно.
Часом позже караван грузовиков, трейлеров и машин тронулся в путь и выехал на дорогу. Надувшаяся Каролина заявила, что поедет с бабушкой, что вполне устраивало Грейс. Они с Эммой Рэй могли застрять в «пробке», которая всегда образовывалась в нескольких милях отсюда, когда все оказывались у въезда к месту соревнований. Меньше всего ей хотелось попасть в этот плен с Каролиной, которая опять начнет приставать с Опоссумом.
Позже она поняла, что болтовня Каролины могла бы отвлечь ее. Эмма Рэй прикладывала все усилия, чтобы поддерживать легкий и веселый разговор. Но вдруг на Грейс, которая впервые за много дней могла расслабиться, сидя в машине с сестрой, нахлынула волна безумной грусти и страстного желания вернуть все то, от чего они с Эдди так безумно отреклись. Она не плакала с той ночи в больнице, но сейчас Грейс отвернулась к окну, слезы катились у нее по лицу, она оплакивала все то, что теперь потеряла, или вовсе никогда не имела.