— Ну во-первых, он не мой, — деланно вздохнула Настя и потупила глаза, отчего Дмитрий нахмурился еще более. — А во-вторых, он, и вправду, весьма симпатичный молодой человек.
— Да он известный в Москве ловелас! Ни одной юбки, говорят, не упустит, — не без ехидства заметил Дмитрий.
— А вы не верьте всему, что говорят, — жестко произнесла Настя, метнув в Нератова острый взгляд. — Слова есть звук, а действие — поступок. Это совсем разные вещи.
— Но это действительно так, да и не молодой он уже, ему почти тридцать…
— Все, я не хочу более слышать от вас ничего плохого касательно Константина Львовича, тем более за глаза. Это неприлично, в конце концов.
— А я могу повторить эти слова и в его присутствии.
Настя с интересом глянула на Нератова, но тут же нахмурила бровки.
— Перестаньте, не желаю вас слушать.
Она отвернулась и стала смотреть на Воробьевы горы за Девичьим монастырем, слепящие отражающимися от снега лучами ясного зимнего солнца.
Однако… Вот это слова уже не мальчика, но мужа, как сказал бы Петр Алексеевич Плавильщиков. Подобного рода конфронтации между мужчинами и приводят к дуэлям, где погибает слабый. Слабый, конечно, Дмитрий. И если дело дойдет до поединка, Вронский убьет его. Месть князю Гундорову задуманная ею, будет, конечно, исполнена, но не слишком ли высока цена? Нет, кровавая месть не входит в ее планы…
Настя резко обернулась и посмотрела на Дмитрия, стараясь вложить в свой взгляд как можно более тепла и нежности.
— Простите, Дмитрий Васильевич, я, кажется, была слишком резка с вами, — мягко произнесла она, с удовлетворением замечая, как теплеет его взгляд и разглаживаются на лбу две хмурые складки между бровей. — Но вы тоже хороши, — подойдя к нему вплотную и заглядывая немного виновато в его глаза, сказала она. — Неужели вы меня ревнуете?
— Нет, но…
— Нет? — Она обиженно вытянула губки.
— Да, то есть… Нет, я совсем не то хотел сказать, — растерялся Дмитрий, в который уже раз пораженный такой резкой сменой настроения Настеньки, не зная, как далее вести себя.
— А что вы хотели сказать? — спросила она игриво.
— Я полагаю, нет, я боюсь, что мои слова могут как-то обидеть вас, — нерешительно произнес Нератов.
— Ничего, говорите, — разрешила ему Настя. — Но…
— Говорите, я настаиваю, — шутливо притопнула она ножкой.
— Хорошо, коли вы просите.
— Да говорите же, наконец, — кинула на него скорый взгляд Настя, уже предвкушая свою победу и зная, что сейчас услышит.
— Я хотел сказать, я вам хотел сказать, что… вы мне очень нравитесь, — наконец, произнес Нератов то, что его так долго мучило.