Я согласно кивнула, но руки у меня продолжали дрожать, когда я вынула сигарету изо рта.
— Я уже говорила тебе там, в Камберлендском поместье, и повторяю сейчас — в этом доме всегда творилось что-то зловещее, недоброе. Но я и представить себе не могла, что это касается меня.
— Ты ведь еще не до конца осознала все это, правда, Вера?
— Да. — Я закашлялась. — Не до конца. Я знаю только, что мой отец… — Я остановилась, пытаясь прочистить горло, и Лоренс вмешался:
— Не чувствуй себя слишком несчастной из-за того, что произошло там, — махнул он головой в сторону озера. — Никто так никогда и не сумел доказать, что Хью сделал это специально. Ходило немало пересудов, и даже разразился скандал, но вердикт постановил: «несчастный случай».
Я с мольбой уставилась на Лоренса:
— Все равно ужасно! Может, расскажешь мне об этом? Или я так и буду теряться в догадках?
— Дядя Джеймс постарался на славу, теперь от тебя не так-то легко скрыть правду, — коротко рассмеялся Лоренс, поднялся и начал мерить шагами нашу комнатку, по сравнению с которой он был просто великаном. — Я не вправе рассказывать тебе об этом, Вера, — сказал он. — Это должна сделать твоя мать.
— Но я лучше бы от тебя это услышала, — взмолилась я.
Он остановился в опасной близи от меня и окинул оценивающим взглядом:
— Ты доверяешь мне, так ведь?
— Да, — пошептала я. В этот момент близости щеки мои горели тем же огнем, который обжигал мое сердце.
И все же я никак не могла выбросить из головы ту первую ночь, когда я только что вернулась в Большую Сторожку и услышала разговор Рейчел Форрестер с Лоренсом Бракнеллом. Тогда мне показалось, что и он отвечал ей, как любовник.
Она ясно дала понять, что между ними что-то есть. И это вновь всколыхнуло мои подозрения по отношению к рыжеволосой сиделке с ее животной, я бы даже сказала, скорпионьей красотой, которая по уши втрескалась в Лоренса и с которым она слишком часто проводила время.
Но я не взяла обратно свой ответ на его вопрос. Я действительно в душе доверяла ему.
— Боюсь, что лично я не вправе удовлетворить твое любопытство. Это дело абсолютно не касается меня.
— Касается… нет, правда… — начала я, запинаясь.
— Нет, и я уже говорил тебе, Вера, это жизнь твоей матери. Именно она должна давать объяснения.
Я вскочила на ноги:
— Мама никогда ничего мне не расскажет! Вы все ведете себя со мной как с неразумным ребенком, которому не стоит давать шанса когда-нибудь повзрослеть. Если так и будет продолжаться, мне придется узнать об этом у дедушки… — Я остановилась с полным ощущением того, что снова выставляю себя на посмешище.