— Я не ребенок. Мне двадцать, и я — женщина! — возмутилась я.
Он открыл дверцу машины со словами:
— Забирайся!
— Не хочу!
— Сделаешь, как я велю. Не стоит тебя оставлять без присмотра. От тебя одни проблемы!
— Меня обвиняют в том, что я беспокоюсь за деда? — завела я свое.
— Нет, поздравляю тебя с этим! Вы так проницательны, мадемуазель Мегрэ! Но ты не единственная, кто замечает происходящее вокруг. Как бы то ни было, я не хочу, чтобы именно ты начала размахивать флагом во имя справедливости и добродетели. Ты и не подозреваешь, какое осиное гнездо разворошила!
— Значит, пришла пора просветить меня… — упорствовала я.
Но Лоренс больше не стал со мной спорить.
Он просто затолкал меня в автомобиль, сел на свое место и завел мотор.
Мы на бешеной скорости покидали Восдейл-Хэд.
На полпути к Большой Сторожке я тронула Лоренса за руку и громко заявила:
— Я хочу остановиться!
— У меня нет на это времени! — крикнул он в ответ и прибавил газу.
— Не хочу домой… — заныла я.
— Ты сделаешь так, как тебе велено, — последовал ответ. — Никто не собирается позволять тебе диктовать свои условия только потому, что ты дочь Хью Халбертсона и узнала об этом.
— Зачем так говорить! — возмутилась я. В этот раз он нажал на тормоза, взвизгнули колеса, и машина встала как вкопанная.
Мы вылетели из Восдейла на фантастической скорости и уже преодолели большую часть пути. Слева от нас расстилалось озеро — захватывающий, завораживающий вид, — линия берега походила на американские горки, а позади вздымались огромные мрачные горные хребты, пурпурно-коричневые в хрустальном свете дня. Справа возвышались высокие хмурые деревья и каменная скала, скрывающая из виду владения деда. И ни одной живой души вокруг. Только я и Лоренс. Мы просто сидели и смотрели друг на друга, и его критический беспокойный взгляд поубавил мой пыл. Я немножко помолчала, а потом взорвалась:
— О, как я тебя ненавижу!
— Очень впечатляюще, — рассмеялся он.
Я потянулась к ручке двери:
— Я выхожу. Пройдусь пешком.
— Не будь идиоткой, — припечатал он. — К чему все это?
— Ты всегда нападаешь на меня. Что такого я сделала на этот раз? Просто сказала доктору Вайбурну, что озадачена и боюсь, что происходит что-то не то. И вообще, если я действительно переживаю за деда, что в этом плохого? Может, только у меня и хватило смелости сказать, что я не доверяю этой ужасной женщине, Рейчел Форрестер.
Молчание. Еще один неверный ход. Я украдкой взглянула на Лоренса. Он не смотрел на меня, но я видела, как он сжал зубы и глаза его сузились. Тишина длилась достаточно долго, чтобы я начала сожалеть о своей выходке. И тут он повернулся ко мне: