Селия также стала одной из хозяек литературных салонов Лондона: приглашения на званые обеды у Литтонов добивались, их обсуждали и высоко ценили. Там, в гостиной на противоположной от улицы стороне дома, окнами обращенной на тщательно спланированный, безупречно ухоженный сад, собирались многие знаменитости: писатели, издатели, художники, актеры, иногда политики — все, кому было что сказать интересного и оригинального. Кузены Лонгман, Роберт Гай и Уильям L были там почетными гостями, как и Джон Мюррей, сэр Фредерик Макмиллан, Уильям Коллинз IV и его младший брат Годфри и, возможно, лучший друг Оливера в издательской индустрии — Джозеф Мэлаби Дент[8].
К ним присоединялись самые известные литераторы тех дней: Маколей, Йейтс, Джордж Бернард Шоу, Хью Уолпол, Киплинг, Гарольд Николсон. Изящество и блеск в собрание вносили Сэквилл-Уэсты, миссис Патрик Кэмпбелл, леди Диана Мэннерс, ослепительные братья Гренфелл, Джулиан и Билли. А однажды, по какому-то особо торжественному поводу, их посетили величайшие танцоры тех дней — Нижинский и Карсавина.
Говорили, что, пожелай Селия Литтон написать колонку сплетен для своего друга лорда Нортклиффа — еще одного частого гостя, — она могла бы сделать это, не покидая собственной гостиной. Селия проводила свои собрания с шармом и ловкостью. Гостей она рассаживала неожиданно и интересно: один автор бестселлера сидел бок о бок с другим таким же автором, приверженец старого правопорядка занимал место напротив революционера — борца за права профсоюзов, государственные пенсии и, конечно же, равные права для женщин.
Селия, чья красота сияла в блеске свечей, увлеченная спором, провоцирующая его, очаровательная, порой гневная, сидела, вся в черном, по одну сторону стола; Оливер — воплощение такта и патриархальной учтивости — восседал напротив. Нерушимым правилом их гостиной было то, что дамы никогда не оставляли мужчин одних за портером и сомнительного толка историями, но постоянно оставались при них, поэтому здесь никогда не возникало резкого деления на мужской и женский разговор. Беседа текла бесконечно, непрерывно, переходя от сплетен и толков к литературным спорам, политическим дебатам и снова возвращаясь по кругу назад. Вечера длились по нескольку часов, а порой затягивались до трех-четырех утра. Как-то раз в августе в честь своего дня рождения Селия устроила прием, который уже на рассвете закончился завтраком с шампанским. Для каждого, кто претендовал на место в социальном и литературном мире, приглашение к Литтонам было бесценно, отказ в таковом — почти катастрофа.