— Чтобы я больше никогда не слышал «мы не можем», «мы не в состоянии»! Никогда!
Одиннадцать пар глаз неотрывно взирали на Джезаля, одиннадцать старцев онемели от изумления. И только один человек улыбался — тот, кто сидел на противоположном конце стола. И это рассердило Джезаля еще сильнее.
— Коллем Вест станет моим новым лордом-маршалом! — хрипло произнес он и в ярости толкнул ногой кресло. — Когда мы встретимся в следующий раз, я хочу видеть должное уважение ко мне, или всех вас закуют в цепи. В чертовы цепи… и… и… — У него сильно заболела голова.
Он начал с размахом и теперь отчаянно искал слова, чтобы закончить.
Байяз мрачно поднялся со своего кресла.
— Милорды, на сегодня все.
Закрытый совет не пришлось просить дважды. Бумаги зашуршали, одежды зашелестели, стулья заскрипели, когда члены совета заспешили к дверям, протискиваясь вперед, чтобы выйти первыми. Первым выскочить в коридор удалось Хоффу, за ним последовал Маровия, Сульт ненамного отстал. Варуз помог Торлигорму подняться с пола и повел его к дверям, поддерживая под локоть.
— Я прошу прощения, — скулил Торлигорм с окровавленным лицом, когда его проталкивали в дверь. — Ваше величество, я искренне прошу меня простить…
Байяз все так же мрачно стоял у стола, наблюдая, как члены совета поспешно покидают комнату. Джезаль замер напротив, он был одновременно разгневан и до смерти смущен, причем последнее чувство побеждало. Прошла целая вечность, пока последний член совета покинул зал и большие черные двери плавно закрылись за ним.
Первый из магов повернулся к Джезалю, и широкая улыбка неожиданно озарила его лицо.
— Отлично, ваше величество! Все отлично проделано.
— Что? — Джезаль успел поверить в то, что выказал себя полным, неисправимым ослом.
— Теперь ваши советники дважды подумают, прежде чем отнестись к вам легкомысленно. Стратегия не новая, но весьма эффективная. Гарод Великий легко впадал в ярость и умел это использовать. После его разгромных приступов никто не смел оспаривать его решения. — Байяз тихо засмеялся. — Хотя я подозреваю, что даже Гарод постарался бы не причинять увечий своему верховному консулу.
— Это не приступ гнева, — огрызнулся Джезаль. Его недовольство снова дало о себе знать. В том, что он окружен гнусными старикашками, виноват именно Байяз. — Если я король, со мной должны обращаться как с королем! Я не позволю диктовать мне условия в моем собственном дворце. Никому. Ни единому человеку. Я имею в виду…
Байяз пристально смотрел на него, и взгляд его зеленых глаз был пугающе жестким. Он проговорил с ледяным спокойствием: