Логен смотрел, как Тул уходит. Хороший человек Грозовая Туча. Ему можно доверять. Таких не много осталось — Тул, Молчун да Ищейка. Черный Доу тоже, конечно, в своем роде. Это почти обнадежило Логена. Почти заставило его радоваться тому, что он решил вернуться на Север. Он снова взглянул на вереницу людей и заметил среди них Трясучку, который смотрел на него. Логен хотел бы отвести взгляд, но не мог позволить себе этого. Так что он сидел на камне, и они смотрели друг на друга, и Логен чувствовал изливающуюся на него ненависть, пока Трясучка не скрылся за деревьями. Логен снова покачал головой и сплюнул.
Лишних ножей не бывает, говорил его отец. Если только эти ножи не направлены в твое сердце теми, кто тебя ненавидит.
— Тук-тук.
— Не сейчас! — грозно выкрикнул полковник Глокта. — Мне надо закончить со всем этим.
Тут накопилось тысяч десять листов с признательными показаниями, которые нужно было подписать. Письменный стол скрипел под тяжестью этой кипы, кончик пера размягчился, как масло. Пометки красными чернилами походили на пятна темной крови, разбросанные по желтовато-тусклой бумаге.
— Черт подери! — рассердился Глокта, задев пузырек с чернилами локтем. Содержимое вылилось на стол, впиталось в кипу бумаг, капли падали на пол с неизменным досадным стуком.
— Еще будет время исповедаться. Много времени.
Полковник нахмурился. В воздухе явно потянуло холодом.
— Опять вы! И как всегда, некстати.
— Значит, вы меня помните?
— Похоже…
По правде говоря, полковник не мог толком вспомнить откуда. В углу комнаты стояла женщина, но он не мог рассмотреть ее лицо.
— Объятый огнем, Делатель упал… Рухнул на мост внизу.
Слова были знакомые, но Глокта не мог понять откуда. Старые сказки и прочая ерунда. Он поморщился. Черт подери эту больную ногу!
— Кажется…
Его обычная уверенность пропала. Комнату заполнил ледяной холод, он мог даже видеть пар от собственного дыхания. Он неуклюже приподнялся в кресле, когда незваный гость приблизился. Нога не замедлила отомстить острой, пронзительной болью.
— Чего вы хотите? — недовольно проговорил он.
В полосе света появилось лицо гостя. Это был Мофис из банковского дома «Валинт и Балк» собственной персоной.
— Семя, полковник. — Он растянул губы в улыбке, в которой не было ни капли радости. — Мне нужно семя.
— Я… Я… — Глокта сделал шаг назад и наткнулся спиной на стену. Отступать было некуда.
— Семя!
Перед ним предстало лицо Гойла, потом Сульта, потом Секутора, и все они требовали одного и того же:
— Семя! Я теряю терпение!
— Байяз, — прошептал он, плотно сжав веки, так что слезы покатились по щекам. — Байяз знает…