Я не уловила связи.
— Но разве Юнипер не была бы счастлива оставить замок на попечение сестры, которая любит его всем сердцем?
Саффи улыбнулась.
— Все не так просто. Папа мог быть жестоким, когда хотел добиться своего. Он добавил в завещание условие. Если бы Юнипер создала семью, замок перешел бы во владение католической церкви.
— Церкви?
— Папа терзался угрызениями совести.
После разговора с Перси мне была известна причина этого.
— То есть если бы Юнипер и Томас поженились, замок был бы утрачен?
— Да, — подтвердила Саффи, — именно так. Бедняжка Перси не пережила бы этого. — Она поежилась. — Прошу прощения. Никто даже не подумал, что здесь будет так холодно. Нам самим не нужна эта комната. Боюсь, в этом крыле нет отопления, но на дне гардероба должны быть лишние одеяла.
Сверкнула ветвистая молния, раздался раскат грома. Тусклый электрический свет заколыхался, замерцал, и лампочка погасла. Мы с Саффи одновременно подняли керосиновые лампы, как будто марионетки, которых дернули за одну и ту же нитку, и уставились на остывающую лампочку.
— О боже, — вымолвила Саффи, — прощай, электричество. Хорошо, что мы догадались захватить лампы. — Она помедлила. — Ничего, если я оставлю вас одну?
— Конечно.
— Ну хорошо, — улыбнулась она. — Тогда доброй ночи.
Ночью все иначе. Мир становится другим, погрузившись во тьму. Неуверенность и обида, тревога и страх по ночам отращивают зубы. Особенно когда спишь в чужом старом замке, а на улице бушует гроза. Особенно когда весь день слушал исповедь старой леди. Вот почему, когда Саффи удалилась и закрыла за собой дверь, я и не собиралась гасить лампу.
Переодевшись в ночную рубашку, я села на кровать, белая и похожая на привидение. Прислушалась к дождю, который по-прежнему лил как из ведра, и ветру, грохотавшему ставнями, словно кто-то пытался забраться в дом. Нет… я отогнала подобные мысли и даже сумела посмеяться над собой. Конечно, я думала о Слякотнике. Вполне естественно, ведь я проводила ночь в том самом месте, где происходило действие романа, в погоду, которая словно сошла с его страниц…
Забравшись под покрывало, я обратилась мыслями к Перси. Я захватила с собой записную книжку и принялась записывать все, что взбредало в голову. Перси Блайт поведала мне историю рождения Слякотника — огромная удача. Она также раскрыла тайну исчезновения Томаса Кэвилла. Я должна была испытывать облегчение, однако меня что-то тревожило. Ощущение было свежим; что-то, связанное со словами Саффи. Пока она говорила об отцовском завещании, у меня возникали неприятные предчувствия, в уме вспыхивали огонечки, от которых становилось все больше не по себе; любовь Перси к замку, завещание, которое означало его потерю, если Юнипер выйдет замуж, прискорбная гибель Томаса Кэвилла…