— Мнестер, я считаю наглостью то, что ты смеешь появляться перед императрицей в таком виде, — суровым тоном сказала она.
— Я всего лишь праздную триумф императора, — ответил он, пошатываясь и подаваясь вперед.
Жестом руки она выразила свое раздражение и продолжала:
— Ты думал над тем, о чем я тебя просила? Какое представление ты дашь в ближайшие дни?
— Я об этом не думал, — признался он.
— Да как ты можешь говорить мне такое, когда я предупредила тебя четыре месяца тому назад?
Мнестер пожал плечами и громко рыгнул.
Мессалина не могла унять гнева:
— Своей наглостью ты вполне заслуживаешь оков. В представлении, которое сегодня дается в амфитеатре, будет воссоздана победа, одержанная императором. Но на следующий день, после конных скачек в цирке, он будет ждать, что покажешь ты.
— Я, наверное, сыграю Пилада в «Оресте и Пиладе». Удобный случай показать триумфальный танец, который так любят римляне.
— Выбор я оставляю за тобой. Но более всего я рассчитываю на тебя в дни, когда будет проходить литературный конкурс, который Луций Вителлий намерен провести в Неаполе. У тебя будет прекрасная возможность встретить горячий прием неаполитанцев, которые особенно ценят твое искусство.
— Ты слишком требовательна, Мессалина, — вновь дерзко ответил Мнестер. — Ты считаешь, что артист может так вот просто танцевать или представлять перед публикой когда угодно, по приказу? Я сам решу в Неаполе, позволяют ли мне мое физическое состояние и душевный настрой предстать перед зрителями.
— Раз ты взял такой тон, я не желаю видеть тебя в Неаполе! — взорвалась Мессалина. — Клавдий непременно удивится твоему отсутствию, но я знаю, что ему сказать. Ты очень скоро забыл, что разговариваешь с императрицей Рима, только что удостоенной триумфа!
— За то, что завоевала Британию? — рассмеялся он.
— Довольно! Оставь этот насмешливый тон! Я приказываю тебе завтра показать сцены любви Одиссея и Цирцеи.
Мнестер тяжело опустился на ложе.
— Невозможно, — твердо сказал он. — Я не знаю здесь никого, кто бы мог сыграть роль Цирцеи.
— Тогда миф о Минотавре, — подсказала она, понемногу успокаиваясь.
— Ты считаешь меня круглым дураком? — проговорил он, подражая Клавдию. — Я терпеть не могу роль Тезея, ты же знаешь.
— Играй тогда Минотавра, — с усмешкой сказала она.
— Об этом не может быть и речи. Завтра будет видно, что я сыграю.
Он поднялся, развязным жестом приветствовал ее и, не дожидаясь позволения, удалился. Не будь Мессалина уверена, что отсутствие Мнестера на играх вызовет недовольство народа, она бы охотно обошлась без него.