— Не знаю. Внутри меня горит сильный огонь, он меня пожирает. Я так жажду наслаждений, что иногда боюсь превратиться в пепел.
— Правда? Прямо-таки в пепел?
— Должно быть, как та птица, которую греки зовут Феникс.
— Но эта птица возрождается из пепла… Я думаю, что Азиатик вновь сошелся с Поппеей благодаря Симону. Они встречаются в доме у него и еще у двух римских всадников… Мне известно только их прозвище.
— Ты их видела?
— Нет, слышала о них краем уха. Однако бедняге Симону страшно не везет. Между ним и Азиатиком вспыхнула крупная ссора, уж не знаю, из-за чего, но только они удалились в отдельную комнату и оттуда слышались их громкие голоса. Потом Симон вернулся один, красный от злости.
— Он ничего не сказал о причине ссоры?
— Ничего, сказал только, что отныне не сможет числить Азиатика среди своих друзей. Еще он добавил, что эти богатые римляне все одинаково неблагодарны и платят злом за добро.
Когда мать ушла, Мессалина с удивлением обнаружила, что вновь думает об Азиатике, о котором уже некоторое время не вспоминала. Она думала о том, что он ее всегда отталкивал, о его презрении к ней, об обиде, которую он ей причинил, велев сказать, что он в Байях, она поверила и помчалась туда, как безумная. Ей вдруг захотелось его увидеть. Мысль о том, что человек, посмевший так ее унизить, продолжает спокойно жить, тогда как за несравнимо меньшую обиду она погубила своего отчима, — эта мысль причинила ей настоящую боль. Надо, чтобы он сдался и сам пришел просить прощения, умоляя принять его, — иначе ему придется умереть.
Обуреваемая этим чувством, она решила отправиться к Симону, рассудив, что императрице нет нужды действовать через третьих лиц, чтобы получить к магу приглашение. Она распорядилась приготовить носилки и двинулась по Аппиевой дороге в сопровождении вооруженных рабов и нескольких преторианцев.
Мессалина велела носильщикам остановиться у дома и послала начальника охраны постучать в дверь. Увидев преторианцев, привратник встревожился.
— Беги за господином, императрица почтила его своим визитом, — сказал начальник.
Привратник поклонился и торопливо ушел, оставив дверь открытой. Мессалина спустилась с носилок, за нею — Ливия. Императрица прошла в переднюю, оттуда — в атрий, где увидела Елену, шедшую ей навстречу. Мессалина нашла, что за пять лет, что они не виделись, Елена потолстела и утратила блеск в глазах, а может, ей только так показалось: Елена, застигнутая дома врасплох, была без грима и без прически.
— Мессалина! — воскликнула она, делая довольное лицо. — Это большая честь для нас — принимать супругу цезаря. Симон тоже очень обрадуется.