— Вспомни, — сказал Мнестер Мессалине, — твой предок Антоний любил увенчивать себя ветвями виноградной лозы и именоваться Новым Дионисом. Однажды он въехал в Эфес, наряженный Вакхом, сидя на колеснице в окружении хмельных селен и вакханок. Сама Клеопатра любила одеваться вакханкой и веселиться на праздниках в честь Диониса, которые они с Антонием устраивали для своих друзей. Было бы хорошо, если б эта свадьба положила начало такой традиции и ты была бы вакханкой, а Силий — твоим новым Дионисом.
Идея безумно понравилась Мессалине, поручившей комедианту подготовку этих игр.
Полунагие женщины, одетые лишь в шкуры коз, ланей и пантер, встретили новобрачных, потрясая тирсами, распевая оргиастические гимны и пританцовывая. Все возлегли на ложа, и молодые люди, наряженные сатирами, с накладными лошадиными ушами и хвостами, принялись наполнять чаши, черпая вино из виноградных прессов, как если бы уже перебродивший вспененный сок лился прямо из виноградных гроздьев.
Задолго до окончания трапезы все гости были пьяны и охвачены оргиастической лихорадкой почитателей Вакха. Тут появился Мнестер — на бедрах его красовалась шкура пантеры, а на голове — венок из плюща и гроздьев винограда. В таком облике — бога виноградарства, виноделия и мистических экстазов — он сыграл сцены из жизни бога на горе Ниса, среди вакханок, и его любовь с Ариадной, покинутой Тезеем на пустынном берегу. Вдохновленная мимом и обилием выпитого густого вина, Мессалина, с распущенными волосами, с тирсом в руке и в наполовину разорванной тунике, из которой виднелась ее изумительной красоты грудь, в свою очередь, пустилась в пляс, словно вакханка, меж тем как Силий, в венке из плюща и в котурнах, предавался пьянству, слушая хор, звучно поющий сладострастные песни.
Гостей, казалось, охватило настоящее буйство: приплясывая и распевая, они разбрелись по зарослям и аллеям и отдались всем возможным чувственным наслаждениям. Когда кому-нибудь попадались сплетенные в любовных позах пары, их награждали непристойными остротами.
В то время как Мессалина с такой беззаботливостью и упоением праздновала свадьбу, Нарцисс, прибыв в Остию ночью, дождался утра и направился в преторий, где разместился император. Преторианцы, знавшие, что отпущенник имеет доступ в императорские покои в любой момент, беспрепятственно пропустили его. Нарцисс догадывался, что Клавдий привез с собой двух любимых рабынь, Кальпурнию и Клеопатру. Зная о той власти, которую обе женщины получили над императором, с трудом выносившим их отсутствие в своей постели, Нарцисс уже некоторое время старался приманить их к себе. И ему это удалось самым действенным способом — деньгами и драгоценностями. Он нашел их, когда они обе нежились в бассейне с душистой водой. Они встретили его смехом и похотливыми намеками, которые обычно забавляли его, но на сей раз он серьезно посмотрел на них и сказал: