— Клавдий, — помолчав, сказала она, — мы можем только радоваться, что Калигула пронюхал о заговоре. Лепид таким образом устранен, и теперь остается лишь два наследника: ребенок, которого, быть может, заимеет Калигула, и…
Она сделала паузу, видя, что Клавдий внезапно побледнел.
— И кто? — проговорил он.
— И ты, Клавдий… Именно ты должен был законно получить власть после Тиберия, поскольку ты старший в императорском доме и в твоих венах течет кровь Октавии, сесты Августа, и Марка Антония, племянника нашего великого Цезаря.
— Месса, ни в коем случае нельзя, чтобы Калигула прознал о таких разговорах. Этого будет достаточно, чтобы предать нас смерти, ведь в нас течет одна кровь и наш будущий ребенок сможет по праву претендовать на власть, в отличие от того, которого родит на свет эта потаскуха Цезония. У нас даже есть основания опасаться, что Калигула воспользуется этим заговором, чтобы избавиться от нас.
Это предостережение вдруг напомнило Мессалине, что накануне Кальвизия Сабина могли видеть какие-нибудь соглядатаи, когда он входил к ним в дом. Она порадовалась, что еще не говорила мужу об этом визите и о просьбе Кальвизия.
— Сенаторы решили направить к Калигуле делегацию с поздравлениями. Меня назначили главой делегации. Я должен ехать немедленно. Как я был бы рад, если б мог отказаться! Никогда не знаешь, как вести себя с Калигулой и как он примет делегацию, какой бы почетной она ни была. Но если он узнает, что я отказался, он способен принудить меня вскрыть себе вены. Досадно было бы пережить Тиберия ценой такого двуличия, чтобы стать жертвой прихоти собственного племянника.
— Ты действительно не можешь отказаться, — признала Мессалина с тем большей охотой, что такое путешествие должно было надолго удалить Клавдия из дому.
— Боги безжалостны ко мне, — вздохнул Клавдий. — Мы так спокойно жили, ты подарила мне этих двух рабынь, благодаря которым я испытал много приятнейших мгновений… Так нет же, я должен нестись по грязным дорогам Галлии в туманную Германию, чтобы сносить обиды от Калигулы.
— Возвращайся поскорей, — сказала она, тяжело вздохнув, когда он наклонился к ней, чтобы поцеловать перед отъездом.
Тотчас после ухода мужа Мессалина позвала служанок, чтобы они помогли ей собраться в дорогу. Она решила тайно посетить Кальвизия Сабина. Ей хотелось знать, был ли он замешан в заговоре, и она пообещала себе использовать все средства, чтобы добиться от него откровенности. Любопытство брало в ней верх над риском, с которым был сопряжен этот визит, и перспектива оказаться в объятиях мужчины, способного выступить против императора, необычайно возбуждала ее. Она вспомнила непокорную шевелюру старого проконсула, и уже как будто ощущала прикосновения его рук.