— Слушай, как мило! — Я говорил медленно, едва владея собой. — То есть я, спасая свою жизнь, вызвал такое неудовольствие Гильдии? Ах, как я понимаю! Конечно, досадно, что я не пожелал подарить Гильдии свою жизнь и свои возможности. Ой, очень обидно! О том, какого врага в моём лице приобрела Гильдия, я уж, так и быть, говорить не стану. Вам же так обидно, что ни о чём больше думать не можете.
— Да, да, поддай больше иронии!
— Тебе сейчас будет не до смеха, дружище!
— Постой! Ну чего ты ещё-то от меня хочешь? Я тебе всё рассказал, что знал.
— Рассказывай, как отсюда уйти… А впрочем… Айн, давай, бери у него схему местности.
— Слушай, я…
— Делай, как я сказал, пока мне не пришло в голову задуматься над тем, что услышал от этого парня.
— Ты его убьёшь?
— С каких это пор тебя стала волновать судьба людей?
— А тебе разве не стыдно за то, что ты натворил? Стольких людей убил и теперь ещё этого парня убьёшь…
— Дура ты, вот что я тебе скажу. Нашла время, чтоб с этой стороны подкапываться. Но вообще ты права — парня лучше пришить. Увы, ничего не поделаешь. — Я опрокинул своего пленника, и моими руками айн свернула ему шею.
Я стащил с него всю одежду, какую, по моим прикидкам, мог на себя приспособить. В сапоги едва удалось всунуть ноги — пришлось надеть без обмоток. Поколебавшись, я вовсе стянул их — босой ногой будет бесшумнее. Уже не упрямясь, демоница подсунула мне отрывистую и неполную информацию о том, где тут что расположено, и куда тут нужно идти, чтоб миновать охрану катакомб. А охраны в округе, как можно понять, много. Это естественно, ведь воздуховодов, наверное, немало, и входов в катакомбы тоже прилично.
Кое-как закутавшись в плащ гильдейца, я осторожно двинулся вперёд. Пару раз пришлось прятаться под юбками у ёлок, таких пышных и щекотных, что они даже меня, не самого маленького человека, надёжно укрывали от посторонних глаз. Правда, и мне не давали возможности следить за происходящим снаружи, а чересчур уж полагаться на чувства тоже не следовало. Осторожность не позволяла широко разбрасывать щупальца чар, а то можно было засветиться. Приходилось уповать на остроту слуха, предвиденье и удачу.
Лес становился всё гуще, дорогу пару раз перерезали овраги, и далеко не сразу я сообразил, как перебраться через них, чтоб не переполошить всю округу. К тому же, если судить по сведениям, имевшимся у убитого гильдейца, вот там стоят дозорные, которым хорошо видна эта часть оврага. Правда, если перебраться ниже по оврагу, а потом ползти по кустикам, то, наверное, никто не заметит. Само собой, можно себе представить, в каком я окажусь виде, но мне же не ко двору являться, а благодаря частичному преобразованию кожа у меня стала лужёная. Я могу сейчас и сквозь ежевичник продираться без последствий для здоровья. Правда, одежда этого не переживёт.