Стоит задуматься, и возникает искушение решить проблему по-английски. То есть одарить аборигенов зараженными оспой одеялами. Или по-американски: согнать их всех в самое никчемное и лишенное растительности место – резервацию. А уж там они сами передохнут.
Так ведь не получится. Совесть не позволит. Причем не только моя. Боюсь, даже идейный расист доктор Барков откажется заражать теленгитов смертельной болезнью. А казаки пожалеют и так не слишком зажиточных туземцев. Все-таки мы не англосаксы. Равнодушно наблюдать за вымиранием тысяч людей у нас не получится. А вот поставить туземцев в такое положение, когда им уйти станет проще, чем остаться, – на это я мог свою совесть уговорить.
Конечно, оставался еще вариант, когда аборигены, вместо того чтобы смириться, взбунтуются. Но я посчитал, что такая вероятность все-таки невелика. Как-то уж совсем несерьезно смотрелись их лучшие воины с луками и доисторическими фузеями в руках рядом с моими богатырями-казаками. Я больше опасался локальной партизанской войны, саботажа и диверсий, чем прямого военного противостояния.
Если быть честным, глава одного из трех прибывших в Кош-Агач посольств мне понравился. Забавный такой дядечка, в отличие от двух других князьков предпочитающий русскую офицерскую шинель шелковому китайскому лисьему халату. А может, самый хитрый из троих. Долго ли скинуть шелк и надеть сукно? Но уже одно то, что он догадался это сделать, а остальные – нет, заставляло установить с ним особые отношения.
Был и еще один повод подружиться с этим зайсаном. Юрты его летнего кочевья стояли в ста саженях от дырки в холме, где купеческие рабочие и мои солдаты выламывали уголь. И я несколько раз слышал, что слуги князя Могалока тоже, на наших глядючи, пользовались дарами недр. Выломать полмешка камней гораздо легче, чем дрова рубить. Купцы об этом туземном владетеле тоже только хорошее рассказывали.
Потому через Гилева передал Могалоку, что не стану отказываться, если получу приглашение на трапезу в юрте чуйского зайсана. И естественно, уже этим же вечером отправился ужинать в просторный войлочный домик.
Естественно, не один. Взял с собой сотника Безсонова, как олицетворение русской военной мощи. Даже сидя, он казался вчетверо шире любого, самого крепкого туземного воина. Кроме того, его многозарядный пистоль мог оказаться полезным. Свой «адамс» я конечно же тоже прихватил.
Князя Кострова и так бы пришлось позвать. Я-то уеду на север, а он на целый год останется в степи представлять имперскую власть. Ну и еще – ему самому было жутко интересно побывать в юртах аборигенов.