Ежегодно в конце марта — начале апреля сайгачьи стада откочевывают из низин Каспийского побережья в северном направлении иногда на 300–350 километров. Там находятся их «родильные дома» — плоская, лишь слегка всхолмленная равнина, поросшая невысокой редкой травой. Точно так же как зебры и гну в Серенгети, они приносят на свет своих детенышей отнюдь не в высокой густой траве, где они, казалось бы, надежно скрыты от глаз хищников, а, наоборот, на совершенно открытой, почти голой земле. Оказывается, что для сохранности детенышей гораздо важнее тот факт, чтобы хищники не могли незаметно подкрасться, прячась в густых зарослях растительности.
И вот в начале мая вся степь оживает, шевелится, наполняется звуками: блеянием молодняка и ответным блеянием самок. Самки с детенышами повсюду — до самого горизонта. Большая группа рожениц иногда может занимать территорию в 300 квадратных километров!
При подсчете с воздуха число животных достигает порой от 150 до 200 тысяч. 95 процентов из них — самки с детенышами.
Только спустя шесть или восемь часов после своего появления на свет сайгачата принимаются сосать материнское молоко. В первые дни своей жизни они лежат неподвижно, прижавшись к земле, и сосут молоко всего в течение нескольких секунд или минут, а потом снова затаиваются. Сайгачье молоко содержит 6,7 процента жира и 5,4 процента белка, следовательно, оно питательнее коровьего. Но уже с третьего или четвертого дня после рождения сайгачата начинают закусывать молоко травой, а в возрасте двух или двух с половиной месяцев питаются уже исключительно только зелеными кормами; редко какой детеныш еще подойдет к вымени матери, чтобы напиться молока.
Даже новорожденного, однодневного сайгачонка человеку не так-то легко догнать, если тому вздумается от него убегать. Но к счастью, малыши лежат так неподвижно, судорожно прижавшись к земле, что ничего не стоит к ним подойти и взять их в руки. Мать при таких обстоятельствах обычно отбегает метров на 500–600 в сторону, а затем, описав большую дугу, возвращается назад. Но уже в возрасте четырех-пяти дней от роду сайгачата, как правило, сразу же убегают при приближении опасности. При этом они проявляют одну свою удивительную способность — внезапно исчезать. На полном скаку они вдруг резко бросаются на землю и становятся невидимыми, поскольку окраска сливается с фоном степи. Преследователь тут же теряет их из виду, а отыскать их практически невозможно. Когда мать-сайгачиха в поисках своего детеныша с блеянием возвращается назад, к ней, как правило, с жалобным криком бегут навстречу сразу несколько сайгачат. Но она лишь обнюхивает их и оставляет: ей нужен только свой. А собственный детеныш будет кричать непрерывно до тех пор, пока не появится мать. В пяти-шестидневном возрасте сайгачата уже способны в течение 27–30 минут бежать со скоростью 30–35 километров в час. А в возрасте десяти дней они в состоянии бегать столь же быстро и продолжительно, как взрослые особи.