Старец поднялся из-за стола нам навстречу. Мы поклонились, по христианскому обычаю. Старец в ответ поклонился нам и пригласил присаживаться на лавку.
- Никак с таллиннскими гостями решил меня познакомить? - обратился он к М.В.
- Да, они много наслышаны о...
- Где я могу найти Вашего ктитора? Или кто тут строительством заведует? - неожиданно перебил Масленникова Яша.
- ?!
- Я прошу извинить, но у меня дело, не терпящее отлагательств, пояснил он нам всем и, повернувшись к М.В., попросил:
- Миша, пожалуйста, проводи меня. Минут десять поговорю, и вернемся.
Я, конечно, понял, какая Яшу муха укусила. Но так неуважительно к старцу вести себя в его кельи!? Нужно было отложить визит к Пантелеймону, а коль уже пришли беседовать, оторвали старца от его уединенных размышлений, то надо оставлять за порогом суетные помыслы. Однако удерживать Яшу, если он на что-то всецело настроился, было бесполезно, а присутствовать при его разборках с монастырскими властями я не хотел. Поэтому попросил у старца разрешения остаться. Он не возражал.
- Рассказывай, - обратился ко мне старец, когда Яша с Масленниковым вышли из кельи. - Какому патриархату в Эстонии православные хотят подчиниться?
- Вадим...- неуверенно произнес я. И сразу понял, по голосу, по глазам и еще по каким-то неуловимым приметам, что сидящий напротив меня старец и уехавший из Эстонии в поисках смысла жизни пятнадцать лет назад Вадим - одно и тоже лицо.
- Вот так встреча! - искренне восхитился я.
- Я уже давно не Вадим, - мягко поправил меня старец. - Принимая монашество, человек отрекается от всего мирского, в том числе, и от прежнего имени.
- Ну да, конечно...
- Но, если тебе так удобнее, можешь называть меня Вадимом. Мне безразлично. Форма обращения должна способствовать взаимному раскрытию участников беседы, чтобы не было неискренности, недомолвок.
Я пребывал в некотором замешательстве. С одной стороны, отправляясь в Мелешки, я надеялся встретиться с Вадимом. С другой стороны, этого благообразного старца, с кроткими детскими глазами, от всего облика которого веяло тишиной и умиротворенностью, язык не поворачивался называть мирским именем.
- А разве патриархат не форма? - вернулся я к прозвучавшему в начале беседы вопросу, решив, что задумываться над именем не имеет смысла - как по ходу беседы сложится, так и будет.
- Форма, - согласился он. - Но по тому, какую форму вы выберете, можно судить о нюансах содержания.
- Форму, к сожалению, на нас хотят надеть ту, которая более нравится политикам. Но при всем уважении к Константинопольскому патриарху, большинству православных Москва духовно ближе, чем Стамбул и Хельсинки. И мы с Яшей к вам не в турецких шароварах приехали.