— Люблю, когда женщина знает, чего хочет, — сказал он, явно приободрившись. — Вы не боитесь заниматься этим делом, Алекса? У входа в вашу квартиру уже дежурит коп, и дочь свою, как я слышал, вам пришлось увезти из Нью-Йорка. Может быть, лучше отказаться от него?
— Ну уж нет, — спокойно сказала Алекса. — Я хочу довести начатое до конца. Люк Квентин — социопат и хладнокровный убийца, и я буду судить его. Я его не боюсь. И моей дочери хорошо там, где она находится. Я по ней скучаю, но так загружена работой, что все равно не смогла бы проводить с ней много времени. Лучше подумаем, что нам делать. Нельзя позволять ФБР грабить нас. Им нужна слава. А мы ее не ищем. Мы работаем не покладая рук. Пусть они помогут нам с расследованием. А мы проведем судебный процесс. Мы имеем на это законное право, поскольку обнаружили первые четыре тела.
Формально Алекса была права, но многие лица в ФБР имели большое влияние, и дело могло принять самый неожиданный оборот.
— Посмотрим, что можно сделать. Как продвигается следствие? — Он уже несколько дней не задавал этот вопрос, потому что уламывал директора ФБР оставить дело за ними.
— Почти по каждой жертве мы имеем совпадения данных анализа ДНК. У нас не хватает еще двух, и мы все еще не получили результаты из Иллинойса, — сообщил Джек.
— Но он по-прежнему не признает себя виновным? — удивился Джо.
— Не признает, — ответила Алекса.
— А что говорит общественный защитник?
— Говорит, что Квентин невиновен и что кто-то его подставил. — Алекса презрительно усмехнулась.
— Несмотря на ДНК и семнадцать жертв? Что это с ней?
— Он весьма сексапилен и, похоже, околдовал ее. Она молодая, а он знает, как это сделать. Хрестоматийный пример социопата.
— У нас уже есть заключение психиатра относительно Квентина?
— Даже два. Социопат по всем показателям.
— Она знает это?
— Мы ничего не скрываем. Она имеет доступ ко всей имеющейся информации. Так что это для нее не сюрприз.
— Нелегко ей придется. Жюри присяжных потребует для него смертной казни через повешение, а судья приговорит примерно к тысяче лет тюремного заключения.
— Я с этим согласна, — вздохнув, сказала Алекса.
Она устала, но отлично делала свою работу, и мужчины это знали. Она всегда хорошо работала. Она делала все очень тщательно, и окружному прокурору это нравилось. Он был готов положить все силы на то, чтобы это дело у нее не отбирали. Алекса как нельзя лучше подходила для него. Ни один федеральный обвинитель не смог бы справиться с ним лучше.
— Квентин хочет покрасоваться в суде. Думаю, что ему нравится внимание прессы, — заметила она.