Вначале срока о свободе, затерянной где-то далеко-далеко, в самом конце извилистых тюремно-лагерных коридоров, как-то не задумываешься. Вернее сказать, свободой еще живешь, но недавней, навсегда отрезанной гулким приговором суда, лязгом стальных дверей и хриплым лаем овчарок конвоя. Со временем она окончательно исчезает за унылой пеленой арестантских буден, монотонное бытие полностью определяет сознание, и жизнь как бы приостанавливается или течет в каком-то ином, параллельном общепринятому измерении. Но вот минует середина отмеренного не таким уж гуманным и часто совсем несправедливым судом срока, дни начинают словно бы растягиваться, ночи, все чаще и чаще бессонные, навевают мысли о скором финише очередного забега в сторону — тут-то и пошло-поехало. Естественный страх перед грядущей неизвестностью перемежается сладкими грезами о долгожданной встрече со всеми земными радостями, многочисленные проблемы то встают неприступной стеной, то исчезают, решенные единым махом, только что ясное и понятное вновь становится мутно-неопределенным — в общем, думаешь-размышляешь, а в конце концов приходишь к единственно верному выводу: гори оно все синим пламенем, как-нибудь да прокрутимся.
Но планов-то, сколько планов, подчас гениальных, а чаще всего бредовых и несостоятельных, рождается в стриженых головах временно изолированных от общества граждан! Грандиознейшие проекты века, будь то интернациональная экспедиция на Марс или превращение в цветущий сад пустыни Сахара, меркнут и кажутся мышиной возней безграмотных дилетантов в сравнении с детально проработанной схемой быстрого и безопасного обогащения, сложившейся в мозговых извилинах какого-нибудь особо опасного рецидивиста с начальным образованием, доматывающего седьмую пятилетку за кражу хозяйственной сумки с пятью килограммами картофеля у зазевавшейся посетительницы колхозного рынка. Очумевшие в поисках сюжета голливудские сценаристы передохли бы от зависти, доведись им хоть краешком коснуться выстроенных под воздействием круто заваренного чифира логических цепочек, позволяющих без особого труда и капитальных затрат отловить пресловутую золотую рыбку в омуте, который даже глухонемой слепец не догадается назвать тихим.
Однако дальше планирования дело не заходит, на свободе тюремные заготовки редко претворяются в жизнь. Разве что обуреваемый жаждой мести супруг, сплавленный на скамью подсудимых собственной половиной, выскочив на волю, дотянется неведающей жалости рукой до ненавистного кадыка некогда любимой женщины или упрятанный за решетку предателями-корешами паренек возьмется за дубину и начнет возвращать долги. Такие случаи относятся к возмещению морального ущерба и к брожению умов основной массы осужденных отношения не имеют. Те же, кто душой стремится к благам материальным, проскочив вахту с зажатой в кулаке справкой об освобождении, мигом обо всем забывают и ускоренным маршем устремляются на поиски плохо лежащих ценностей. Иногда проходит, что позволяет насладиться полной волей месяца два-три, чаще гениального теоретика хлопают на месте преступления, и все возвращается на круги своя.
