— Ну и что?
Внезапно Муся почувствовала, как рушится сооруженная столь кропотливым трудом прическа, но уже было поздно изменить что-либо. Шпильки попадали на стол, волосы надежно закрыли от чужих взглядов ее обнаженные плечи.
— А то, что ты очень-очень красивая и совсем беззащитная. Я так хочу тебя поцеловать. Если бы ты знала, как я хочу тебя поцеловать.
Он закрыл глаза и потянулся к ней губами. Муся сделала то же самое. Их губы встретились где-то в ином измерении. Это был самый восхитительный поцелуй в их жизни.
— Я не имел никакого права перепутать эти улицы. А теперь уже поздно. — Он махнул рукой официанту. — Принесите сто грамм… апельсинового сока. Или лучше двести. Мария-Елена, у тебя тоже кружится голова от апельсинового сока?
Она случайно увидела стрелки его часов, глазам своим не поверила — прошло три часа сорок минут с тех пор, как они познакомились. Если и в дальнейшем время будет нестись с такой же скоростью, она очень быстро превратится в древнюю старуху.
— Мне… пора. Мама уже вернулась с работы.
— Да, конечно. — Он суетливо шарил по карманам в поисках бумажника. — Мария-Елена, мне нужно сказать тебе одну очень важную вещь, а я никак не могу подобрать слов. Но ты, думаю, все поняла и так.
— Только я хочу, чтобы ты все-таки нашел эти слова.
— Я боюсь. Ты еще совсем ребенок.
— Мне скоро будет семнадцать. Через семь месяцев.
— Да, Мария-Елена, да.
Он встал и протянул ей обе руки.
— Но я не хочу расставаться с тобой.
— А что же нам делать?
Он смотрел на нее растерянно и с испугом.
— Я позвоню маме и скажу, что иду в кино со Светой или Риткой. Мама мне всегда верит.
— Это потому, что ты никогда не обманывала ее. Верно, Мария-Елена? Я не хочу, чтобы наша… дружба началась с обмана.
— Но я… Нет, я лучше умру, чем расстанусь с тобой.
— Не надо так, Мария-Елена.
— А ты не называй меня этим нездешним именем. Ты не представляешь, как мне… больно.
Она разрыдалась. Он прижал ее к себе и повел к машине.
— Нелетная погода, но мы прорвемся выше облаков. — Белая «Волга» медленно петляла знакомыми и вдруг показавшимися Мусе совершенно чужими улицами города ее детства. — Там в вышине нас ждет сверканье молний и неземная верная любовь.
Он повернулся и глянул на Мусю обжигающе ласково. Она вся съежилась от страха и боли.
— Не надо. — Она даже перестала всхлипывать. — Я люблю тебя. Я тебя люблю. — Девочка моя, любовь это такая штука… Словом, мы не сможем удержаться от падения. Мы упадем на землю и… Не слушай меня, Мария-Елена, ладно? Скажи, а как проехать на Степную улицу? Или она все-таки называется Луговой? Туда, где в прохладных полутемных комнатах стоят хрустальные вазы с белыми лилиями?