Подобные мысли одолевали Угольцева всю обратную дорогу. Ровно через сутки начинались съемки картины. Предстоял окончательный выбор натуры для первого эпизода, рабочая встреча с режиссером и автором сценария. Это было даже здорово, что у него не окажется ни одной свободной минуты.
— Вами интересовалась одна молодая особа, — сказала администраторша гостиницы, щедро улыбаясь Угольцеву густо-сиреневым ртом.
— Я занят, — машинально буркнул он, привыкший к осаде со стороны девиц, жаждущих сняться хотя бы в крошечном эпизоде. — Не пускайте ко мне никого.
— Поняла. — Администраторша смотрела на него как-то уж больно внимательно. — У этой девушки ваша визитная карточка. Мне кажется, она слегка не…
— Где она? — почти выкрикнул Угольцев.
— Швейцар не разрешил ей остаться в вестибюле. Думаю, она где-нибудь поблизости.
Угольцев выскочил в ночной мрак, моросящий мелкими брызгами дождя. Лавки возле лестницы, подсвеченные снизу тускло-зелеными фонарями, были пусты. На пляже тоже ни души. Он бросился к морю, туда, где стоял одинокий топчан.
— Девочка моя, неужели это ты? — прошептал он, опускаясь на колени.
Она всхлипнула в ответ, еще сильнее прижимая к подбородку колени.
— Все будет в порядке. Все будет хорошо, — твердил Угольцев, гладя ладонью влажные спутанные волосы Маруси.
— Нет. Не будет, — едва слышно прошептала она. — Уже никогда не будет.
Он осторожно подсунул ей под спину обе руки, прижал к себе ее легкое вздрагивающее тело и, пошатываясь от захлестнувшего ощущения полного счастья, стал подниматься по лестнице.
— Моя племянница, — сказал он администраторше. — Пускай принесут раскладушку и комплект белья. Да, и что-нибудь поесть.
— Девочка моя, неужели это ты? Не верю своим глазам, — шептал Угольцев, глядя на крепко спящую в его постели Мусю. — Я не дам тебя в обиду, не бойся. И сам не обижу. — Он вдруг понял, что щеки у него мокрые от слез, и, стыдливо озираясь по сторонам, вытер их платком. — Моя девочка. Моя маленькая девочка…
Галина с каким-то мазохистским наслаждением читала страницы из дневника Андрея, где он описывал интрижку с женщиной, которую обозначил буквой «С». Это была сплошная порнуха вперемежку с крепким мужицким матом. Она и раньше догадывалась о том, что Андрюша ей изменяет, хотя прямых доказательств, кроме его пьяных признаний и угроз, у нее не было.
«Я правильно сделала, когда написала ему, что выхожу замуж за Китайца, — думала Галина, глядя в затянутое почти осенними тучами небо. — Почему я на самом деле за него не вышла? По крайней мере, сейчас бы никакой Симкин не посмел бы ко мне даже пальцем притронуться. Да я бы сама смотреть в сторону другого мужика боялась. А так… Блин, ну и дура же ты, Галина Батьковна».