Евгения вторила ему, но без души. Взгляд ее был далеким, отсутствующим. Померанцев заметил это, перестал играть.
— Чего такая кислая?
Евгения посмотрела в горящие от хмеля глаза Ивана, улыбнулась.
— Думаю о нашей жизни, Ваня. Ты не каешься, что мы поженились?
— А чего мне каяться? Горжусь, пусть завидуют. А ты разве каешься?
— Что ты! — Она встала, обняла его за шею и тихо заворковала — Я твоя, милый, и мне больше никого не надо.
По телу Померанцева разлилась приятная волна, как от доброй стопки спирта. Эта женщина тем и увлекала его, что в ней жила удивительная способность меняться. Сегодня ее ласки были не те, что вчера, завтра будут не те, что сегодня. Умела она временами становиться строгой и неприступной. И тогда никакие мольбы Померанцева не помогали. Он стелил шинель и ложился на пол. Зато потом она щедро вознаграждала его «за муки».
Так незаметно для самого себя Иван стал послушной игрушкой в ее руках. Избалованный легкими победами над женщинами, он и мысли не допускал, что с ним играют злую шутку.
— Мне тоже больше никого не надо, — он полуобернулся и обнял ее за талию.
Она освободилась от его объятий и вернулась на свое место. Взяв бутылку, налила в стаканы.
— За наше счастье, Ванечка!
Он выпил все, а Евгения, глотнув немного, отставила стакан. Закурив папиросу, откинулась на спинку стула. Ноздри ее чуть раздувались, пылало жаром лицо.
— Ваня, нам нужно отблагодарить одного человека, который обеспечивает нас вот этим напитком, — показала она на бутылку.
— Это твой дядя? А что ему надо?
— Денег он не требует. Ему нужен один документ.
— Какой?
— Бланк командировочного предписания с печатью.
— Зачем он ему?
— Это уже не наше дело. За это мы не отвечаем.
Иван вспомнил писаря, который давал ему несколько бланков. Не откажет и еще.
— Ну так в чем дело? Сделаем, только чтоб спиртное доставал.
— Все будет, Ванечка!
Было уже поздно, а начальник контрразведки дивизии майор Кириллов не уходил из своего кабинета. День принес много забот и волнений. В одном из донесений полковых уполномоченных сообщалось, что прошлой ночью группа японских нарушителей обстреляла наших пограничников. А из других источников стало известно, что на участке дивизии готовится новая переброска диверсантов.
«Не унимается капитан Ногучи, — подумал он. — Сколько истребил русских эмигрантов! Но, к сожалению, и нам еще не всех удается задерживать. Отдельные лазутчики все-таки просачиваются».
Майору вспомнилась сопка Каменистая, где группа нарушителей перешла границу. Тогда их удалось уничтожить и выловить, но, вероятно, не всех, потому что спустя полмесяца подорвался на мине диверсант, возвращавшийся в Маньчжурию.