Вечером в землянке было тоскливо. Евгения отправлялась в клуб. Нужно было продолжать борьбу «за грядущую Россию».
В этот день участники самодеятельности должны были выступать с концертом в дивизионном клубе. Веселов предложил Евгении принять участие.
— Как, это не повредит вашему здоровью?
Евгения задумалась. Конечно, не повредит. В землянке она все вечера поет. А главное, она навестит Поликарповича, даст шефу весть о себе. А то уж давно молчит. Наверное, считают, что она провалилась.
— Ничего, я уже поправилась, могу петь.
— Прекрасно. Тогда будьте готовы. Скоро подойдет автобус. Вместе со всеми Евгения доехала до дивизионного клуба. Концерт должен начаться через час. «Успею к старикам сходить». Она обошла клуб, пересекла железнодорожные линии, заставленные товарными вагонами, и поспешила к пристанционному поселку.
Смеркалось. Вечер был тихий, теплый. С мутного неба белыми бабочками летели снежинки.
«Вот такая зима в Харбине, — вспоминала Евгения. — Скоро там начинается весна. Эх, вернуться бы туда! Как все надоело здесь!»
Около дома Самарина никого не было. В небольших оконцах, наполовину закрытых занавесками, горел электрический свет. Евгения оглянулась, не идет ли кто, и свернула к воротам. Войдя во двор, постучала в сенную дверь.
Поликарпович впустил ее без спроса.
Задвинув на засов дверь, Евгения вошла в избу. На столе увидела бутылку и тарелки с закусками. Около самовара сидела старуха. Евгения уже знала: когда старик выпивает, то забывает о предосторожности. Прошлый раз впустил ее, когда в доме был чужой человек. «Так он когда-нибудь подведет меня под монастырь».
— Пьянствуешь, Поликарпович? — заговорила Евгения, снимая с себя плюшевый жакет.
— Гулеваню маненько. Без этого теперь не могу: больной стал, лечиться надо.
— Я доложу шефу, чтобы поменьше баловал тебя деньгами.
— Напрасно вы на него, барышня. Меру он знает, — заступилась старуха.
Послышался резкий стук в дверь.
— Кто это? — испуганно спросила Евгения. Старик растерянно развел руками.
Стук возобновился еще настойчивее.
— Прячься! — Старуха сдвинула половик, подняла западню. Евгения накинула на плечи жакет и спрыгнула в подполье.
С нетерпением стала ждать, кто войдет. Если соседи, она спокойно переждет, а если солдаты…
Получше замаскировав рацию, она принялась разбирать доски заделанного потайного хода.
Кто-то входил в избу.
«Один, второй, третий», — считала она.
— К вам только что вошла девушка, — услышала она строгий голос. — Где она?
— Что вы, товарищи, — взмолился старик, — к нам, старым людям, никто молодой не ходит.