Ногти Рошель снова зацокали по клавиатуре.
— У нее на счету сто пять долларов. Это текущий счет, так что думаю, в других банках у нее ничего нет.
Цок-цок.
— А на кредитной карточке… Она почти никогда ей не пользуется.
Я ткнул пальцем в экран компьютера:
— И что это все означает?
— Что ее бывший муж был
более чем далекот идеи платить ей алименты.
— Другими словами, алиментов она не получала.
— Я бы сказала, она бедна, как церковная мышь.
Единственно привлекательным в ближайшей соседке Бонни, Уэнди Морель, было ее имя. Оно будило образ свежей, как утренняя роса, девицы, резвящейся на цветущем лугу. На самом деле, при дневном освещении Уэнди, облаченная в оливкового цвета спортивный костюм, менее всего походила на Снегурочку из сказки и более всего — на зловредную мачеху. Ее лицо покрывали прыщи. Один из них — преогромный — облюбовал левую щеку, и я с трудом удержал свои пальцы от проверки собственного лица, в ужасе вообразив, что такие же штуки могут вскочить и у меня. На всякий случай я вытянул руки по швам.
— Знаете, я прочла буквальным образом все, что касается убийств, — сообщила она, — но мне в жизни не приходило в голову, что Бонни Спенсер каким-то образом связана с Саем Спенсером.
Уэнди Морель было, думаю, лет тридцать. Она была тощей, как все девушки с Манхэттена, и Черный Континент, узрев сию тщедушность, содрогнулся бы от жалости, в отличие от Манхэттена, который умер бы от восхищения. Под толстым золотым браслетом, болтающимся на ее запястье, хорошо просматривался рельеф лучевых и локтевых костей. Волосы Уэнди были острижены под машинку — так, как должны стричься спортсмены или обалденно красивые женщины.
Мы разговаривали на пороге ее современного дома. Войти она меня не пригласила. Может быть, она просто была вредной стервой. А может, стеснялась: такие дома, как ее, — образчики архитектуры стоимостью в миллион долларов, построенные в строгом соответствии с законами геометрии, — на Южной Стрелке в последнее время вышли из моды. Их вытеснили забавные постмодерновые сельские дома, такие огромные, что, казалось, предназначались для племени великанов, а не для зубных врачей и книжных дизайнеров, которые на самом деле в них жили. Уэнди стояла, тесно прижавшись к дверному косяку, словно опасалась, что я оттолкну ее локтем и ворвусь в дом взглянуть, как живут богатые люди, или, что я возжелаю посетить ее безнадежно устаревшую кухню, оснащенную по последнему слову бытовой техники, и буду над ней издеваться.
— Да, это просто чудеса, что эти Спенсеры живут на одной с нами планете, — продолжала она. — То есть я вовсе не хочу ее очернять, но здесь такое несочетание стилей: он такой элегантный, а она такая неотесанная. Знаете что? Вот она бегает по утрам. Я, конечно, не дизайнер по спортивным костюмам. Но разве трудно подобрать вещи как следует? Я понимаю, что для вас это не имеет значения, но уж коли у нее дом в Хэмптонсе, а не у черта на рогах, — уж я не знаю, откуда она родом, — нужно же слегка позаботиться о своей внешности и не одеваться так, как будто ты стащила эти тряпки из школьной раздевалки. Ну хоть бы крупицу вкуса она переняла от Сая!