На девятое утро, определяемое только по моим часам, я обнаружил прекращение какого-либо прироста мышечной массы. И на следующее заметных изменений опять не обнаружилось, хотя повышенный утренний аппетит никуда не исчезал. Дальше поедать перед сном плоды горной лианы стоило только для развития ауры, но её пока нечем было измерять. Зато трофейная одежда села как раз по фигуре. Специально сходил к подземному озерцу посмотреть на своё отражение в воде. Цвет глаз не изменился, так и оставшись сероватым, волосы заметно посветлели - теперь меня можно вполне однозначно записывать в настоящие блондины. Лишь бы на умственных способностях это не сказалось. Зато фигура внушает немалое уважение. Мышцы на руках и ногах не бугрятся, как у обожравшихся стероидов качков, однако всё тело стало немного больше и плотнее. Теперь от всего его вида идёт явно выраженное ощущение внутренней силы. Мне мой новый вид нравился куда больше прежнего. В реальности я достаточно запустил себя, постепенно превращаясь в мужичка неопределённого возраста, благо, не склонного к излишней полноте. Зато теперь из водного зеркала на меня смотрел красавец-мужчина, от вида которого у молодых и не только молодых женщин сразу возникает желание познакомиться с ним поближе. Эх, жалко в реальности так просто себя не переделать. 'Если когда-либо выберусь из вирта - обязательно займусь спортом', - мысленно пообещал сам себе, хотя прежде никогда не верил подобным обещаниям. 'Но теперь точно займусь! Если всё же выберусь...' - заряда решительности сейчас, по идее, вполне должно хватить для вложения сей незатейливой установки в подкорку. 'Хватит бездельничать, солнце ещё высоко', - взглянув на часы, мысленно мотивируя себя в очередной раз заняться делом.
За прошедшую дюжину дней, которую изначально выделил для целенаправленной добычи изумрудов, я стал обладателем двух полных деревянных ящиков 'необработанных изумрудов высокого качества', а также целых двадцати трёх истинных изумрудов разного размера и формы. Особенно удачным в плане нахождения истинных изумрудов, оказался другой зал, но подходящая порода там быстро закончилась. Именно там попался какой-то особенный камень, весом всего лишь в двести сорок грамм, зато почти правильной формы шестиугольной призмы, светившийся в истинном свете втрое ярче себе подобных. Про него перстень-определитель не сказал ничего нового, но я отложил его отдельно от остальных. Почему-то сильно захотелось придать ему некую совершенную форму, которая отобразилась у меня перед глазами, едва я на него пристально посмотрел.