— Лагутин!
— Мамонтов!.. Иди ко мне, влезай сюда… Эй, там… Довольно ругаться. Попяться и поставь вагон на место.
Лагутин был офицер нашей батареи, которому я когда-то поручил Гайчула.
— Что ты делаешь в этом бронепоезде?
— Я им командую. А ты? Все в батарее, на солдатской должности? Расскажи, что нового?
Я рассказал и сказал, что привело меня в Горловку.
— Все же странно, — сказал Лагутин. — Я командую бронепоездом, положение довольно важное. Но никогда в жизни мне не придется говорить с начальником штаба Армии. А ты на положении простого солдата, ты будишь его среди ночи, и он приходит с тобой говорить. Ведь странно.
— Ты забываешь магическое действие водки.
Я оставил у Лагутина несколько бутылок, а он дал мне два десятка снарядов»[82].
Итак, универсальная валюта всех времен под названием «водка» играет роль исключительного пропуска. Она открывает двери к начальству. Она позволяет «решить вопрос» с железнодорожниками. Она и на дефицитные боеприпасы фактически обменивается. Она — причина взятия Славянска. Ведь казаки «атаковали, как львы», узнав о ее складах. И она же — важнейший фактор морального разложения войск. Один казак сразу погибает в цистерне, другие быстренько оказались небоеспособны. Нагрянь в этот момент отряд красных — произошла бы позорная бойня. Сколько раз такое было на разных войнах…
Роль абсолютно всесильной валюты спиртное могло играть и на территории красных. Водка могла и от расстрела спасти «морды белые», пытавшиеся бежать от красных к деникинцам и попавших в руки большевиков:
«Были комиссар-большевик и человек сорок солдат. Было пять конных.
— Куда и зачем идете?
Все, и мы в том числе, сказали, что идем на Украину за мукой, так как в Москве голод. Комиссар объявил:
— Вы все можете идти, кроме вас и вас, — он указал на брата и меня.
— Почему, товарищ комиссар, вы хотите нас задержать? Мы все одной артели.
— Это верно? — спросил он у остальных. К нашему облегчению, они ответили: — Да.
— И все же вы оставайтесь.
Остальные радостно ушли.
— Но почему вы нас задерживаете?
— Вы хотите это знать? Ну что же, я вам скажу: морды у вас белые.
Дело портилось, он нас отгадал. Мы, конечно, отрицали.
— Я отведу вас в штаб, там решат, что с вами делать.
У нас не было желания идти в штаб — там нас, конечно, расстреляют. Нас не обыскали. Мы шли группой, разговаривая…
Брат потянул за руки наших новых друзей. Мы отошли немного. Комиссар стал говорить тихим голосом, собрав людей в кружок.
— Петя, друг мой, ты бы должен был это устроить. Я вовсе не хочу идти в штаб, — сказал брат.