— Бобби, слушай, не перебивай! Меня сейчас отсюда выпрут.
Ты открыл глаза; оказывается, они были закрыты.
— Вот что я хотела сказать: мы — выгребем.
От ее слов в голове у тебя вдруг прояснилось, вся муть, которой тебя накачали, рассеялась: будто Саша вскрыла конверт и прочла решение, а ты его страшно ждал. Или будто попал в офсайд и надо возвращаться на исходную позицию.
— Смогут не все. Но мы с тобой сможем. Понял меня?
— Да.
Вы лежали, тесно прижавшись друг к другу, как было до Дрю, много ночей подряд, и ее силы вливались в тебя сквозь кожу. Ты попытался обнять Сашу, но руки не слушались, торчали как плюшевые лапы с ватой внутри.
— Значит, — сказала она, — больше ты так делать не будешь. Никогда. Никогда. Обещаешь, Бобби?
— Да.
Ты обещал Саше. Ты сдержишь слово.
— Бикс! — Грохоча ботинками, Дрю бросается вперед.
Бикс в одиночестве бредет по авеню Би, руки в карманах армейской куртки. Увидев Дрю, он сразу все понимает по глазам, смеется:
— Ого!
Твой кайф уже начинает выветриваться, ты как раз собирался закинуться последней таблеткой. Но ты лезешь в карман и протягиваешь ее Биксу.
— Вообще-то я завязал, — говорит Бикс. — Хотя… на то и правила, чтобы их нарушать, верно?
Ночной сторож выставил его из лаборатории, и он уже два часа слоняется по улицам.
— А Лиззи спит, — вворачиваешь ты. — В твоей квартире.
Бикс окидывает тебя ледяным взглядом, от которого остатки твоего хорошего настроения перегорают.
— Хватит об этом, — говорит он.
Дальше вы бредете вместе, ждете, пока на Бикса подействует экстази. Его накрывает только в третьем часу, когда нормальные люди давно спят в своих постелях, а по улицам шатаются одни психи — ужравшиеся, обдолбанные или затраханные. Тебе не хочется оставаться среди этих психов. Хочется в общагу, к Саше — когда Дрю у нее не ночует, она не запирается.
— Роб, где витаешь? — Бикс смотрит на тебя ласково, глаза сияют мягким светом.
— Думаю, не пойти ли домой, — отвечаешь ты.
— Ни в коем случае! — восклицает Бикс. Любовь к ближним окружает его лучистой аурой, ты чувствуешь блики этой любви на своей коже. — Ты наше главное звено.
— Ага, — бормочешь ты.
Дрю закидывает руку тебе на плечо. От него пахнет Висконсином — лесом, костром и озерами. Ты узнаешь эти запахи, хотя никогда там не был.
— Да, Роб, — говорит Дрю тихо и серьезно. — Так и есть. Ты наше больное стучащее сердце.
Бикс знает один ночной клуб на Ладлоу-стрит, и вы заваливаетесь туда. В клубе весь народ под крутым кайфом, вы вливаетесь в толпу и танцуете все вместе, заполняете пустоту между сейчас и завтра, и уже мерещится, что время развернулось и ползет в обратную сторону. Ты выкуриваешь крепкий косяк на пару с девушкой, у которой короткая-короткая челка и от этого лоб кажется сияюще-белым. Она танцует, обхватив руками твою шею, а Дрю орет тебе в ухо, перекрикивая музыку: «Она хочет, чтобы ты отвел ее к себе, Роб!» Но потом девушка сдается, а может, забывает про тебя — или ты про нее, — и исчезает.