Хаслэм вшистких згода бендьже и Ойчизна наша[8]
Юзеф Выбицкий
Полковник Русской императорской армии Юзеф Романович Довбор-Мусницкий приехал в Санкт-Петербург на третий день после получения вызова из канцелярии Генштаба. По прибытии, едва переодевшись в парадный мундир, он, согласно предписанию, явился в здание Генерального штаба на Дворцовой площади к полковнику контрразведки Самойло.
Судя по оказанному радушному приему, Александр Александрович был искренне рад столь оперативно прибывшему офицеру.
После того как Довбор-Мусницкий по всей форме доложил о прибытии, хозяин кабинета с дружеской улыбкою на лице вышел из-за рабочего стола, протягивая ладонь для рукопожатия:
– Приветствую вас в наших палестинах, Юзеф Романович! Рад видеть вас так скоро! Не ожидал: до места вашей службы в штабе Иркутского округа от Петербурга все же далековато!
– Спасибо господам авиаторам! Отправляли грузопассажирского «Микулу Селяниновича» до Москвы, я и подсел попутчиком. А уж оттуда – поездом…
– Беседа у нас будет серьезной и долгой, так что прошу: располагайтесь поудобнее. Сейчас нам сюда чаек с ромом принесут, так что будем общаться со всем возможным комфортом. Полагаю, вы понимаете, что оторваны от повседневной службы не просто так?
– Разумеется. Это очевидно.
– В таком случае ознакомьтесь с приказом Его Императорского Высочества, подтверждающим мои полномочия и абсолютную, подчеркиваю: а-б-с-о-л-ю-т-н-у-ю секретность поручаемой вам операции.
С этими словами полковник Самойло передвинул по столу раскрытый бювар для бумаг, в котором лежал лист плотной бумаги с тисненным золотом текстом у верхнего края: «Собственный Е.I. Высочества Регента при Государе Императоре Алексее II Николаевиче Кабинете». Ниже аккуратным почерком Великого Князя было начертано: