Отбывая спешно в Форос, Горбачев оставил "на хозяйстве" в ЦК Шенина, поскольку официальный зам. генсека Ивашко лег "подлечиться". Между тем в Москве развили страшную активность академик Яковлев, его ближайший той поры сподвижник генерал-предатель Калугин, российский вице-президент Руцкой, грузинский лис Шеварднадзе. Мощно и по сути открыто действовала несметная иностранная агентура. Кипели какие-то антисоветские съезды, конференции. Сновали озабоченные, яростные люди, похожие на голодных крыс. В пятницу, 16 августа в печати появился, наконец, текст пресловутого Договора. Подчеркну еще раз, что его подписание 20 августа, с точки зрения интересов политического выживания Горбачева и Ельцина, было абсолютно немыслимым. Ибо, пойди они на этот шаг, в ответ получили бы молниеносную консолидацию на базе итогов мартовского Всесоюзного референдума тех громадных сил, которые не желали раздела СССР. А это: сохранившиеся организации и структуры КПСС; Съезд народных депутатов и Верховный Совет СССР; значительное большинство народных депутатов и членов ВС РСФСР; правительство СССР; все советские силовые структуры и, наконец, подавляющее большинство граждан страны.
Помимо этого, уже тогда в окружении Ельцина определяющую роль играли люди, для которых главной и единственной целью являлось обращение в личную собственность природных ресурсов России. Прежде всего, конечно, нефти и газа. Новоогаревский Договор не давал им такой возможности. В своей совокупности все эти обстоятельства означали, что в случае подписания Договора Горбачев и Ельцин вынуждены были бы тут же, не вставая с места, застрелиться. Поэтому публикация Договора 16 августа являлась не более чем плановым провокационным ходом в череде подготовительных мероприятий, призванных, в конечном счете, высечь из общества искру неосторожного вооруженного сопротивления. Сохрани тогда будущие деятели ГКЧП хладнокровие, не делай резких движений — Горбачеву и Ельцину пришлось бы с большими для себя политическими потерями отрабатывать назад.
Вполне допускаю, что прозрачность ситуации мог не воспринять министр обороны Язов, предусмотрительно пожалованный до этого Горбачевым за покладистый характер в маршалы СССР. Допускаю, что мог не просчитать ее премьер Павлов, человек откровенно не политический. Допускаю, что мог не сориентироваться в той сложной обстановке Шенин, не успевший постичь за год жизни в Москве, что в политике подлость человеческая не имеет дна. Но чтобы в столь элементарную западню мог угодить Председатель КГБ СССР Крючков, чья профессия как раз и состоит в том, чтобы обезвреживать подобные ловушки или строить их для других, я не поверю никогда. Между тем, сегодня становится ясно, что именно Крючков сыграл в августе 91-го главную роль в запуске всей акции ГКЧП.