А теперь попытаемся показать, как этот великий идеал был воспринят душой Рихарда Вагнера. В 1857 году он сидел на балконе загородного дома (это было на Страстную пятницу на вилле фрау Везендонк) и наблюдал, как расцветали первые цветы. Позже он сам говорил, что это был для него весьма многозначительный момент. В появлении первых цветов ему раскрывалась вся тайна священного Грааля и связанное с ней христианское представление о Страстной пятнице. Чудесное настроение овладело им. Он понял тайный смысл всего сущего и записал: «Становление мира растений, рождённого из смерти, и бессмертная жизнь — в смерти Христа“. Именно тогда и родился у него замысел «Парсифаля“. С тех пор произошло много событий. Но это настроение у него сохранилось надолго. На его основе он сформировал образ своего Парсифаля — образ восхождения от чувства к познанию, когда человек через сочувствие становится знающим, «познающим через сострадание“. А вся эволюция, в ходе которой человеческая природа страдает от нечестивого копья, представлена в виде тайны Амфортаса. Мы видим, как в опере просвечивают мистические тайны священного Грааля.
К такой теме необходимо подходить деликатно. Надо следить за логикой чувств, а не только за логикой развития сюжета. И тогда мы увидим, что Рихард Вагнер как художник и человек всегда вкладывал в свои произведения мистический элемент, даже если это порой и не совпадало с его мировоззрением. Это очень важно.
В духовной науке мы должны не просто постигать умозрительную теорию — мы должны ощущать непосредственную жизнь. И в этом же смысле Рихард Вагнер ощущал свою миссию — она была для него мистическим озарением, ибо он пришёл к закономерному выводу, что искусство, которое жило в нем как идеал, должно снова стать богослужением. Он заново ощутил слияние трёх потоков (Искусства, Религии, Науки) и желал быть вестником этого слияния. И то мистическое озарение, которое, как у всех великих мастеров, жило в Вагнере, мы почувствуем и сами, если дадим себе труд поглубже вникнуть в содержание его опер. Это же мистическое озарение было ведомо и Гёте. К человеку придёт великое оздоровление, он ощутит импульс к самопреодолению, если переживёт то, что описано в «Тайнах“ Гёте:
От пут, что вяжут всех существ,
Свободен, кто преодолел себя
[42].
И когда это настроение освобождения от собственного «Я“ и погружения в мировые тайны питает силы человека, он становится мистиком во всех областях жизни. Будь это внешняя религиозность, либо научная эрудиция, либо художественное творчество — все устремляется к единству в силу единства самой человеческой природы. Именно эту тайну Гёте и хотел раскрыть всем людям, когда свою душевную тайну облёк в следующую словесную формулу: