.
Правда, в конечном итоге Гитлер предпочел переломить ситуацию и повернуть вспять накатывавшие на него с двух сторон валы иным способом — реализацией своего амбициозного плана наступления на Западном фронте, в Арденнах. Да и Сталин, уже почуявший германскую кровь, отказался от попыток заключить сепаратное перемирие. Но что, если бы русские и немцы все-таки подписали, бы во второй половине 1944 года новый Пакт, позволивший рейху бросить все силы на Запад? Мы не знаем, смог ли бы в таком случае Гитлер вынудить к заключению соглашения и западные державы (в 1918 году подобный сценарий так и не удалось реализовать) — но, во всяком случае, это позволило бы Германии избежать одновременного вторжения с востока и с запада. А Россия, со своей стороны, не получила бы возможности урвать себе кусок побежденной Германии и тем более — утвердиться в Восточной Европе. А не возникни под эгидой СССР обширная восточноевропейская империя, весьма сомнительно, чтобы Советы вообще смогли бросить вызов Западу в послевоенный период.
Другая возможность избегнуть «Холодной войны» возникла в апреле 1945 года, когда союзные армии вторглись в Германию и с востока и с запада. Ранее союзники согласились на том, что Берлин будет занят Красной Армией, ибо тогда казалось, что это продиктовано логикой обстоятельств. Более того, предполагалось, что Берлин целиком окажется в советской зоне оккупации Германии. Однако после форсирования Рейна в марте 1945 года продвижение западных армий ускорилось[300] настолько, что их бросок на Берлин стал не только возможен, но и — по крайней мере, с точки зрения некоторых военных деятелей — весьма желателен. Известно, что фельдмаршал Монтгомери всеми силами пытался склонить Дуайта Эйзенхауэра к нанесению «одного решительного, полнокровного удара», нацеленного на Берлин. Эйзенхауэр отверг эту просьбу, предпочитая целенаправленному удару по столице широкое наступление по всему фронту, оставлявшее Берлин русским. В Британии это вызывало раздражение: отношения Эйзенхауэра со Сталиным характеризовали фразой «Пойдем-ка, Джо» — обычным обращением лондонских проституток к потенциальным клиентам из числа американских солдат. Снова «берлинский вопрос» был поднят в середине апреля, когда Девятая армия США вышла к Эльбе, всего в пятидесяти милях от германской столицы. Теперь уже американский командир, Уильям Симпсон, умолял главнокомандующего позволить ему взять город, которого он — как был уверен — мог достигнуть за один день. Но Эйзенхауэр вновь сказал «нет», не желая, чтобы американцы несли высокие потери ради достижения цели, не казавшейся ему стратегически значимой. Генерал Джордж Паттон, поддержавший просьбу Симпсона, настаивал на быстром взятии Берлина и выдвижении к Одеру, но Эйзенхауэр упорствовал, заявляя, что Берлин, с его разрушенной инфраструктурой и толпами охваченных паникой жителей, станет скорее обузой, чем добычей. «Кому это нужно?» — промолвил он, на что Паттон сказал: «Я думаю, ответ на этот вопрос даст история».