Однако державы Запада не имели намерения сносить Берлинскую Стену. В конце концов ее возведение отнюдь не принудило их покинуть Западный Берлин, а просто отгородило от него граждан ГДР. Вспомним, что президент Кеннеди никогда не предъявлял никаких претензий на весь город, вполне довольствуясь именно Западным Берлином (позднее, когда он произносил в этом городе свою знаменитую речь ему и вправду следовало бы сказать «Ich bin ein West Berliner»). Стабилизируя положение в Восточной Германии, Стена сулила некоторое смягчение взрывоопасной ситуации в Европе. Кроме того, хотя Западу и пришлось стать безучастным свидетелем возведения Стены, стыдиться ее следовало не столько ему, сколько самим русским и немецким коммунистам, вынужденным наглухо отгородить от мира свой «пролетарский рай», дабы его обитатели не разбежались кто куда. (Конечно, коммунисты ничего подобного не признавали и именовали Стену «антифашистским защитным барьером», утверждая, будто она служит исключительно интересам безопасности ГДР). Вскоре выяснилось, что Западу не приходилось и мечтать о лучшем пропагандистском приобретении — наглядном, овеществленном символе политического и морального упадка коммунистического лагеря. Как только в западных столицах оправились от вызванного самим фактом возведения Стены изумления, их преимущественной реакцией стало облегчение.
Разумеется, ни один западный лидер не признал, что сооружение Стены принесло ему облегчение. Громких высказываний, демонстративных жестов и призывов к солидарности с несчастными берлинцами имелось более чем достаточно. Западные державы выразили формальный протест своему бывшему союзнику. Президент Кеннеди направил вице-президента Линдона Джонсона в Западный Берлин дабы убедить граждан, что Америка с ними. (Правда сам Джонсон долго отнекивался, считая, что в Берлине чересчур опасно). Генерал Клэй, весьма популярный в Западном Берлине благодаря его твердой позиции в период блокады 1948—1949 гг., был отозван из отставки и послан в Западный Берлин в качестве личного представителя президента США .
Направление в город Клэя оказалось, пожалуй, слишком демонстративным актом, поскольку тот вознамерился показать, что США намерены использовать все свои традиционные права, невзирая на наличие Стены (которую он страстно надеялся разрушить). Когда пограничники ГДР стали требовать у американцев паспорта для въезда в Восточный Берлин, он направил на контрольно-пропускной пункт «Чарли» армейские джипы, дабы они прорвались через границу силой. За ними к пропускному пункту подошли десять танков М-48. Увы, Советы ответили тем же. Несколько часов машины стояли дулом к дулу, разделенные одним лишь хрупким шлагбаумом. Все орудия были заряжены и готовы открыть огонь. Американский начальник поста впоследствии вспоминал, что беспокоился «как бы у кого-либо из солдат не сдали нервы, и он не начал пальбу». Спустя семнадцать часов, на протяжении которых ходили слухи, что вот-вот разразиться бой, хотя активность проявил лишь торговец солеными сухариками, бойко продававший свой товар танкистам и с той, и с другой стороны, из Вашингтона поступил приказ отойти. И снова русские ответили тем же.