.
Советско-американские отношения продолжали ухудшаться. В июне 1983 г. Андропов охарактеризовал их, как «отмеченные противостоянием, беспрецедентным за весь послевоенный период». Менее двух месяцев спустя советский перехватчик намеренно сбил корейский пассажирский лайнер, предположительно выполнявший разведывательную миссию. К ноябрю Андропов уже был при смерти, и вопрос о том, кто приказал привести советские стратегические силы в полную готовность, остается открытым до сих пор. Ясно одно — что учения «Эйбл Арчер» повергли его кремлевских соратников в состояние паники.
Однако шло время, и ничего не случалось. Маневры НАТО закончились, а нападения так и не последовало. Войска «Восточного блока» стали возвращаться к обычному режиму несения службы. До лидеров СССР дошло, что никто не помешает им встретить 1984 год живыми. Однако в США лишь спустя годы смогли понять, почему коммунисты реагировали на обычные учения в столь эксцентричной манере — а ведь тогда, при постоянной и неусыпной слежке обоих противников друг за другом, одна из сторон явно галлюцинировала, а другая казалась погруженной в дремоту.
В тот момент опасность миновала, но из истории надлежит извлекать уроки. Военный психоз 1983 года мог закончиться катастрофой, и возможности повторения подобной ситуации должен быть навсегда положен конец.
Комментарии к седьмой части
Приходится признать, что история Третьей Мировой войны до сих пор изучена довольно слабо. На Западе — в основном, из чисто идеологических соображений — принято считать, что Советский Союз всеми силами стремился к мировой коммунистической революции, а Соединенные Штаты оказывали этому отчаянное противодействие.
Но могла ли страна, даже в лучшие периоды своего существования не претендовавшая ни на что большее, нежели доминирование в Восточной и Юго-Восточной Европе, всерьез рассчитывать поставить под свой контроль весь мир? В начале XX века Британия строила свой военный флот, исходя из «двухдержавного стандарта» — так, чтобы он был мощнее объединенных флотов двух следующих по силе морских держав. Но Россия никогда не могла рассчитывать добиться «мультидержавного стандарта», то есть военной и экономической мощи, превосходящей суммарную мощь всего остального промышленно развитого мира, то есть Западной Европы и Северной Америки. Это было невозможно не только из-за промышленной отсталости страны (которую, к слову, хотя бы отчасти удалось преодолеть именно большевикам), но и просто по «физическим параметрам» — Европа и Америка в сумме имеют больше и населения, и природных ресурсов. И если Советского Союза боялись во всем остальном «цивилизованном» мире, значит, это было кому-то очень нужно. Характерно, что в мире «слабоцивилизованном» к России и СССР всегда относились либо хорошо, либо индифферентно.