— Именно то место, которое мы заняли для боя, наши предки называли «кымсонтханчжи». Смысл слова — неприступная, прочная для обороны твердыня. Какое славное место! Для нападающих — неблагоприятное, а для обороняющихся — куда как удобно. Но как ни была хороша эта неприступная крепость, я же больше всего верю в умение бойцов. Товарищи! Пора кончать песню о трагедиях. Пусть враг сегодня сторицею заплатит за кровь, пролитую нашим народом. Кровь за кровь! — такой воодушевляющей речью я закончил свой боевой приказ.
В тот день в ущелье Яоингоу ворвалось более 80 японских солдат на четырех автомашинах. Противник сразу же нарвался на нашу засаду. Было убито и ранено несколько десятков самураев.
И на следующий день японский гарнизон в Дасингоу, подняв на ноги все вооруженные силы, налетел в Яоингоу, но снова был обращен в бегство, оставив по дорогам груды трупов.
Это было наше первое боевое крещение после прибытия в партизанский район в Цзяньдао. В книге по истории этот бой назван, кажется, «боем за оборону Яоингоуского партизанского района». Вечером следующего дня яоингоуанцы провели в селе Дабэйгоу торжественное мероприятие в честь нашей победы в бою. Все, что там происходило, и поныне живо хранится в моей памяти. Представители различных организаций один за другим выступали с приветственными речами, сотрясая кулаками воздух. Темперамент ораторов был просто удивительным! И я, конечно, произнес в тот вечер пламенную речь.
В Яоингоу я встретился с О Чжин У. Когда это было, точно ие помню, — то ли зимой того года, то ли осенью предыдущего. Как раз в то время жители села Сяобэйгоу устроили митинг в нашу честь, который проходил в школе Детского отряда, где О Чжин У работал вожатым.
О Чжин У часто, и тоже с волнением, вспоминает нашу первую встречу. По его словам, на него произвело неизгладимое впечатление то, что я на митинге произнес речь, опершись на винтовку образца 38. К тому времени ему, думается, было лет около пятнадцати. Он постоянно ходил за нами и никогда не упускал возможности, как бы невзначай погладить мой маузер. Пожалуй, ему очень хотелось взять в руки оружие. Да это и понятно: мы все были вооружены винтовками образца 38 или же новейшими пистолетами, маузерами лучших образцов.
В один из таких моментов я спросил его:
— Ты что, хочешь быть партизаном?
В ответ проронил:
— Хочу, но не принимают. Говорят, не тот еще возраст…
Его мы приняли в Ванцинскую 4-ю роту, не помню точно — спустя год или два. Мы дали ему возможность участвовать в походе в Северную Маньчжурию. Отразив в Яоингоу нападения противника, мы ознакомились с партийной работой и деятельностью массовых организаций в партизанском районе. После этого собирались отправить" ся в Сяованцин, но как раз прислали мне сообщение — там ожидается обсуждение важных военных вопросов и меня приглашают в Мацунь. Мы немедленно покинули Яоингоу.