— Чудные цветы, — сказала Сара, вдыхая их аромат.
— Они такие же голубые, как ваши глаза, — ответил Юлиан.
Он снова откровенно высказал свою мысль, что было неприятно Саре.
— Я знаю, вы не любите таких откровенных замечаний, — немного сухо продолжал Юлиан. — Но только будучи откровенными друг с другом, можно стать друзьями.
— Да, — ответила Сара, невольно удивляясь почему в присутствии этого человека она испытывала легкое смущение и часто не находила слов для ответа, хотя привыкла любезно поддерживать светский разговор.
Она заговорила об успехе Гиза в деле Люваля.
Гиз ответил на ее вопросы, но вскоре переменил разговор.
— Работа моя, по крайней мере ведет к определенной цели. Но я не из тех людей, которые всецело поглощены и удовлетворены своим успехом. Вероятно это происходит потому, что я в юности не имел времени предаваться отвлеченным мечтам и теперь часто испытываю такое желание. Я хотел бы разбогатеть, оставить работу и насладиться всеми радостями беззаботной свободной жизни.
Он умолк на мгновение, затем продолжал тем же ровным и спокойным голосом:
— Я увидел вас первый раз в опере два года тому назад. И я не забыл этого.
Позади них раздался голос Картона. Сара обернулась с чувством не то досады, не то облегчения. По необъяснимой причине она поздоровалась с Чарльзом более любезно, чем предполагала это сделать.
— Я приехал в автомобиле и хочу предложить всем отправиться в театр. Пойдем, Сара. Бобби говорит, что поедет с леди Дианой в своем автомобиле, а вы, Юлиан и я воспользуемся моим лимузином.
— Но, — начала Сара беспомощно и неуверенно.
— Конечно, она поедет, господин Картон, — смеясь, крикнул Роберт. — Поторопись, Сюзетта, и надень свое манто, которое тебе так идет.
Через десять минут они быстро ехали в модный мюзик-холл, где можно было танцовать. Картон танцовал с леди Дианой, Роберт с Сарой. Юлиан остался один в ложе и глядел на танцующие пары. Когда Роберт вернулся с Сарой, Юлиан просто сказал:
— Теперь вы будете танцовать со мной! — и прежде, чем она успела ответить, он увлек ее с собой.
— У вас все-таки было достаточно времени, чтобы научиться танцовать? — спросила она шутливо, улыбаясь ему. Если бы Гиз мог сказать правду, он ответил бы ей: — «Я учился танцовать лишь ради вас, чтобы танцовать именно с вами».
В его мозгу мелькнула мысль сознаться ей в этом. Но он изменил решение и насмешливо улыбнулся.
— Почему вы улыбаетесь? — спросила Сара.
— Когда-нибудь я объясню вам.
— Почему же не теперь?
— Потому что вы удивились бы моему объяснению.
— Почему же?
— Оно было бы неожиданным для вас.