Патрисия на мгновение задумалась, что бы надеть. Халат, пусть даже шелковый, она отринула, как недостаточно романтический, и, немного поколебавшись, остановила выбор на тонком парео с синими и золотистыми разводами. Обмотавшись им и оставив плечи обнаженными, она закрепила свободный край на груди. Только дерни, и ткань соскользнет. Главное — чтобы Стивену как можно скорее захотелось дернуть.
Она снова погляделась в зеркало и осталась довольна. Под полупрозрачным шелком просвечивали очертания гибкого тела со всеми положенными ему от природы округлостями и выпуклостями. Между краев расходящейся ткани виднелась длинная нога.
Не желая терять более ни секунды, Патрисия отправилась на поиски Стивена. Однако в гостиной, где она рассчитывала найти возлюбленного, его не оказалось. Молодая женщина сама не знала, какое из охвативших ее чувств было сильнее, разочарование или облегчение. Она сгорала от желания — и в то же время умирала от страха. Для нее было так внове самой проявлять инициативу, соблазнять самой, а не поддаваться соблазну! Во рту у нее пересохло, нервы трепетали, как туго натянутые струны.
Однако уже через миг Патрисия поняла: если со страхом справиться ей под силу, то с желанием — нет.
Снова выйдя в коридор, она заторопилась к кабинету Стивена — «берлоге», как он его называл. Стивен любил проводить там время, тем более что никогда не отдыхал по-настоящему — в голове у него все время крутились мысли о работе.
Атмосфера в кабинете царила строго деловая, но вместе с тем и по-холостяцки уютная.
Две стены занимали полки с книгами, перед окном стоял широченный письменный стол, а рядом — несколько глубоких старомодных кресел. Да и вообще вся обстановка тут была слегка старомодная, в этаком тяжеловатом стиле. На полу — персидский ковер, на стенах, в просветах между книжными полками, — старинные гравюры, на столе — массивная лампа с подставкой в виде орла.
Когда Патрисия составляла компанию Стивену в этой комнате, то чаще всего просто сидела в кресле с какой-нибудь книжкой, пока он думал, проглядывал бумаги, разговаривал по телефону или занимался еще чем-нибудь очень важным и очень мужским. А потом, покончив с делами, он хватал Патрисию на руки и нес в спальню… Сегодня, решила молодая женщина, она вынудит его изменить привычный распорядок.
Она положила руку на ручку двери. Сердце в груди замирало, как перед прыжком в воду. Но лучше уж скорее прыгнуть, чтобы не мучиться ожиданием… И муки неутоленным желанием.
Однако бабушкино воспитание не позволило Патрисии ворваться в кабинет без стука. Деликатно поскребшись в дверь, она приоткрыла ее и заглянула в образовавшуюся щель. Так и есть — Стивен, разумеется, оказался там. Сидел в кресле рядом с письменным столом, пристроив на один подлокотник какой-то тяжеленный справочник, а на другой — стакан своего любимого джина со льдом. На коленях у него лежала папка с бумагами, в которых он что-то отмечал ручкой, при этом ухитряясь разговаривать по телефону, выискивать что-то в справочнике и время от времени прихлебывать из стакана. Юлий Цезарь обзавидуется, да и только!