В половине восьмого вечера Адамберг не спеша направился на площадь Эдгар-Кине. Ему было легко, вот уже две недели, как он забыл эту легкость. И все же на душе было как-то пусто. Он вошел в дом Декамбре, отыскал маленький кабинет со скромной надписью «Советник по жизненным вопросам». Декамбре был у себя, он все еще был бледен, но держался, как всегда, прямо и сейчас вел беседу с огромным краснолицым и очень взволнованным мужчиной, сидящем напротив.
— О, — воскликнул Декамбре, бросив взгляд сначала на Адамберга, затем на его сандалии. — Вот и посланник богов, Гермес. Вы принесли новости?
— В городе мир и покой, Декамбре.
— Подождите минутку, комиссар. У меня консультация.
Адамберг отошел к двери, успев уловить обрывок возобновившейся беседы.
— На этот раз все разбито, — жаловался человек.
— Все уже склеилось, — отвечал Декамбре.
— Нет, разбилось.
Минут через десять Декамбре пригласил Адамберга и усадил на стул, который еще хранил тепло посетителя.
— Что там такое разбилось? — спросил Адамберг. — Мебель? Руки-ноги?
— Любовь. Двадцать семь ссор и двадцать семь примирений с одной и той же женщиной, абсолютный рекорд в моей практике. Мы называем его Реми-погромщик.
— И что вы советуете?
— Никогда ничего. Я пытаюсь понять, чего хотят люди, и помочь им этого достичь. Вот что я называю быть консультантом. Если завтра он захочет помириться, я ему помогу. А вы, комиссар, вы чего бы хотели?
— Не знаю. А может статься, мне все равно.
— В таком случае я не в силах вам помочь.
— Нет. Тут никто не поможет. Так было всегда.
Декамбре с легкой улыбкой откинулся на спинку стула.
— Я ошибся насчет Дамаса?
— Напротив. Вы хороший знаток людей.
— Он не мог убить по-настоящему, я знал это. По-настоящему он этого не хотел.
— Вы с ним виделись?
— Час назад он пришел к себе в магазин, но жалюзи не открыл.
— Он был на оглашении?
— Слишком поздно. В будни вечернее оглашение начинается в десять минут седьмого.
— Прошу прощения. Я часто путаю часы и дни.
— Большой беды в этом нет.
— Да нет, иногда бывает. Я поручил Дамаса одному врачу.
— Вы правильно сделали. Он рухнул с небес на землю, такое всегда неприятно. Наверху нет того, что можно разбить, но нельзя склеить. Потому он и обитал там.
— Что Лизбета?
— Она сразу пошла к нему.
— Ясно.
— Ева будет огорчена.
— Понятное дело, — проговорил Адамберг.
Потом он немного помолчал.
— Видите, как все складывается, Дюкуэдик, — снова заговорил комиссар, усаживаясь так, чтобы глядеть собеседнику в глаза. — Дамас провел пять лет за решеткой за преступление, которого не совершал. Сегодня он свободен, хотя думает, что совершил преступление. Мари-Бель в бегах из-за бойни, которую сама устроила. Антуан будет осужден за убийства, которые не он замышлял.