Теперь уже все смотрели на мальчишку, и от такого обильного внимания тот стушевался еще больше. Я понял, что разговора в такой ситуации с парнем не получится, и, наклонившись, шепнул Олегу:
— Пусть все выйдут, кроме нас и бомжа. Мальчик сильно испуган, его надо успокоить.
Ракитин кивнул и рявкнул:
— А ну, чего расселись? Здесь вам не цирк! Освободите помещение!
Опера зашевелились и подались к выходу — решительность капитана прекрасно знали и сочли за лучшее не спорить.
— Руденко, — окликнул Олег лейтенанта, — пробей-ка этого парнишку по базе, может, что всплывет?
Тот кивнул и исчез за дверью. Ракитин посмотрел сначала на меня, потом на мальчика. Я слез со стола и присел на корточки перед татарчонком.
— Исян мы сыз, улча![6]
Он удивленно уставился на меня, и неуверенная улыбка чуть тронула пухлые губы.
— Исян бул-ырга, абый! Син татар-кеше?
— Ёк. Мин рус. Минем хатын бул-эргэ татар.[7] — Я протянул руку и осторожно погладил мальчишку по спутанным вихрам. — Не бойся, здесь только друзья, — добавил я по-русски. — Скажи, почему ты боишься людей с темными волосами?
— Они плохие… Они все плохие! — неожиданно выкрикнул он и снова сжался в комок, закрыв лицо ладошками.
— Ну, ну, басыл-ырга, улча! — поспешно сказал я. — Мин сине дус![8]
В этот момент в комнату просунулся Руденко.
— Товарищ капитан, я нашел!
— Чего нашел? — не понял Олег.
— Откуда парнишка этот. Из Бакчара он. Ильясов Шамиль Равильевич, одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения. Кстати, находится в розыске по заявлению матери от тридцатого декабря…
— Ладно. Составь там пока справку, — отмахнулся Ракитин. Руденко исчез. — Ну что, Димыч, похоже, парень не наш.
— То есть как? — не сообразил сразу я. — Ты о чем?
— Все о том же. О киднеппинге. — Олег снова закурил. — Тебе ведь тоже эта мысль в голову пришла, когда Иван Савельевич про водку рассказывал?
Я ошалело покрутил головой.
— Представь себе — нет!.. Зато сейчас появилась другая. Дай-ка фотки пропавших ребят?
— Зачем?
— Давай, давай! Проверять — так до конца.
Ракитин недоверчиво покосился на мальчишку, на притихшего, ничего не понимающего бомжа, и вытащил из своего планшета, который ему подарили когда-то вертолетчики из МЧС, конверт с фотографиями похищенных детей.
С замиранием сердца, от смутного предчувствия удачи я разложил фото на столе перед Шамилем и тихо попросил:
— Улча, зинхар, карарга бире. Син кемне-дыр белеем-ырга?[9]
Мальчишка внимательно сначала взглянул мне в глаза, потом вздохнул и принялся разглядывать лица ребятишек. Вдруг он протянул руку и ткнул в две рядом лежавшие фотографии.