Феррус перевернул его в руке, холодные глаза пробежались по филиграни и витиеватой инталии, инкрустированным камням и ноктюрнской надписи. Тонкие зубья были бритвенно-острыми, металл, из которого их выковали — крепким.
Никак не отметив очевидную красоту оружия, Феррус сразу же разглядел потенциал меча, но вместо того, чтобы похвалить мастерство брата, нагрубил:
— Зачем столько украшений? Помогут ли они убивать врагов? — на его лице появилась ухмылка, о которой, оглядываясь назад, Феррус сожалел.
Вулкан и бровью не повел.
— Это превосходное оружие, и я им горжусь, — признался он. — Когда я обнажаю меч, то хочу, чтобы мои враги знали — они встретились с оружием короля-воина.
— В таком случае тебе следует скорее орудовать молотом для творения, чем клинком для разрушения?
В ответ на лице Вулкана появилась теплая, как жар лавы, улыбка.
— Ноктюрнцы прагматичны, мой брат. Пока война необходима, я буду сражаться, но надеюсь однажды отложить свой меч, — в его глазах вспыхнуло пламя. — До того момента я буду держать свой смертоносный клинок наточенным.
Феррус кивнул и спрятал клинок в ножны, прицепив его к поясу.
— Пригодится, — весело сказал он и прикоснулся серебряной рукой к гладкому черепу, — когда слуги не побреют достаточно коротко.
Они рассмеялись: Горгон — хрипло и грубо, Дракон — зычно и радушно, разделив редкий момент легкомыслия, пока Крестовый поход не развел их по разным путям. До Один-Пять-Четыре Четыре.
Воспоминание о том дне исчезло в зеркальной глади клинка.
Феррус назвал его Дракен, в честь своего брата. Сейчас он нуждался в его остроте и был рад мечу.
Стены пещеры были из полированного обсидиана, как и в галерее мавзолея. Их блестящая чернота тянулась в бесконечность. В ней отражались головы, но в отражении они были покрыты плотью. Разорванные артерии пульсировали, извергая кровь. Это зрелище отзывалось острой болью, охватившей шею Ферруса, боровшегося с отвращением от спектакля, происходящего в темном зеркале. Отсеченные окровавленные головы смеялись, все до единой. Они смеялись над ним.
Идиот!
Слабак!
Ненужный сын!
Это последнее оскорбление застряло в его горле. Феррус был выдающейся личностью, а на Медузе — королем королей. Никто не мог сравниться с ним. Но когда появился отец и привел его к семнадцати выдающимся братьям, он понял свое место. В отличие от Вулкана, который принял свое положение охотно и смиренно, Феррус был недоволен. Но разве он не ровня своим братьям? Когда встречаешься со славой Хоруса, великолепием Сангвиния или даже упрямой твердостью Рогала Дорна, легко поверить, что некоторые сыновья останутся ждать в стороне, пока несколько избранных осуществляют великий план отца по покорению Галактики.