Тусклый солнечный свет проникал сквозь трещину, но растворялся во мраке.
Он несколько раз попытался вызвать морлоков, но связь не работала. Даже помех не было слышно. От ретинальных линз тоже было мало пользы, и он снял боевой шлем.
— Насколько глубоко я нахожусь? — поинтересовался он вслух. Эхо отсутствовало, несмотря на громадные размеры пещеры. Воздух был свеж и холоден. Он чувствовал его ласковое прикосновение к коже, но в нем присутствовал сильный запах масла и чего-то еще… благовония. Аромат был приторным, абсолютной противоположностью того, к чему он привык. Это было разложение и гедонизм, невероятно далекие от твердости и дисциплины.
Когда его улучшенное зрение присоединилось к обонянию, ему медленно открылось больше деталей окружающей обстановки: колонны, выцветшие останки резных барельефов и широкие триумфальные арки, вырезанные из камня. Он увидел монолитные скульптуры. Они изображали людей, но он не узнал ни лиц, ни облачения. Каменные незнакомцы смотрели на него свысока разрушенными временем лицами. Один — благородный воин без головы — обвиняюще указывал на него пальцем.
— Я не рубил твою голову, брат, — сказал Феррус и зашагал прочь.
Как и голос, шаги Ферруса не рождали эха, и он предположил, что это из-за некой особенности здешней геологии. Феррус провел некоторое время с братом Вулканом, который просветил его на счет достоинств и различий земли и камня.
— Покажи мне, как превратить его в нечто функциональное и полезное, — ответил он тогда, к большой досаде брата-примарха. — В противном случае, в чем смысл?
Горгон и Дракон были похожими и, тем не менее, очень разными.
Феррус последовал за ветром, надеясь, что он приведет его к какой-нибудь трещине, которую он мог бы расколоть и таким образом соединиться со своим легионом. Ветерок вывел его из огромной пещеры в широкую галерею, которая напоминала о каком-то затонувшем королевстве Старой Земли. Колонны подчеркивали длинный темный путь и поднимались к высокому потолку, который исчезал во мраке. Земля под ногами была черна. Стояла вонь сожженной плоти, и в воздухе словно висел пепел крематория. Смертного это могло вывести из себя, но Феррус далеко ушел от подобной слабости рожденных во плоти.
Черный песок…
Мысль пришла незваной, когда он посмотрел на свои ноги.
Точно, как в долине.
— Возможно, гробница или мавзолей, — вслух посчитал он. Но здесь не было ни крипт, ни даже реликвария, только галерея, провонявшая смертью.
Грани полированного обсидиана, черного как земля, мерцали в свете кристаллов, когда Феррус миновал галерею. Он мельком увидел что-то, часть образа, в прозрачном камне. В бездонной тьме пылал огромный пожар, и что-то еще… Оно было знакомым, и в то же время чужим.