Гауптман собрал офицеров на третьем этаже. Видно было, что он расстроен. Понятно, что никакого доклада Губерту Ланцу о покорении вершин Эльбруса сегодня не будет. Хаймс не привык сидеть без дела и от людей требовал такой же активности. Действие, действие… Всегда только вперед.
— Я принял решение о патрулировании окрестностей. Погода сейчас не на нашей стороне — мы можем стать лёгкой добычей, если запрёмся в отеле.
— Они не будут так рисковать, капитан. Вы сами вчера говорили об этом.
— Да, в такую погоду подниматься на эту высоту и идти на штурм — чистое безумие…
Гроот сделал паузу и, как всегда в минуты некоторой растерянности, скрестил руки на груди.
— Я работал с русскими и воевал с ними. Безумие — их нормальное состояние. Поэтому мы можем ждать любых действий с их стороны, самых неожиданных… Нелогичных.
Офицеры не имели опыта войны на Востоке, им оставалось только довериться гауптману.
— Выходить по четверо в связке на два часа, не больше. При себе у каждого радиостанция односторонней связи, черт бы её побрал! И одна на группу стандартная. Ничего лишнего: оружие, короткие ледорубы, репшнуры. Под склон не уходить, держаться в пределах видимости. Штросс заступает сейчас, через два часа Фердинанд, затем Мюллер. Вечером Лист на западном направлении и группа Отто Шнайдера на восточном…
Хаймс снова замолчал, над чем-то раздумывая.
— Завтра мы предпримем попытку подняться на западную вершину… При любой погоде. По крайней мере, сделаем марш до отметки пять тысяч метров. Воздух там разрежен, лишняя акклиматизация нам не повредит. Генерал настаивает на восхождении до двадцать первого числа.
Град продолжался до вечера. На смену туману и дождю пришёл снежный буран. Видимость была жуткая, не больше десяти шагов. Группа Листа ещё не прошла свою часть периметра, когда по радиостанции поступил приказ Гроота немедленно возвращаться на базу. Судя по взволнованному голосу гауптмана, в гостинице произошло что-то из ряда вон выходящее.
Когда сквозь снежную пелену проступили очертания отеля, со стороны „Приюта“ раздалось несколько выстрелов. Над головой Фреда взвизгнула пуля, и он упал в снег. Закричал, но из-за бурана его вряд ли могли слышать те, кто находился у гостиницы. Он дотянулся до пояса и щёлкнул тумблером „Фридриха“. Из динамика доносилось только еле слышное хрипение и треск. Через какое-то время связь наладилась, и он услышал голос Штросса. Тот переговаривался со Шнайдером.
— Отто, сколько их?
— Я никого не видел… Ни выстрелов… Ничего.
Фред пытался вклиниться в разговор, но ни Штросс, ни Отто Шнайдер его не слышали. Лист поднялся на ноги, но почти сразу со стороны гостиницы начали стрелять, на этот раз более прицельно. Он снова упал в снег, закричал в микрофон: