Но перед товарищем было стыдно, и чтобы не ударить в грязь лицом, Генька здорово принапрягся.
— Что и во что будем превращать?
Василь порылся в карманах в школьной сумке и, вздохнув, выудил тяжеловесную рогатку.
— Ого! И не жалко?
— Очень есть хочется! Я сегодня на завтрак проспал, прихожу, а там кроме, бр-р-р, холодной каши ничего нет.
Размахивание руками, пришепетывание, напряжение всего юного Генькиного организма привело к созданию нового гастрономического блюда: на ладони у Василя лежал не то кусок пирога, не то недопеченный хлеб. Зрелище было довольно неаппетитное, Василь недоверчиво понюхал Генькино изобретение и осторожно попробовал.
— Гу! У-гу-гу! — невнятно промычал он. Отломил кусок и с сожалением сунул Геньке. — Пробуй и запоминай! Такую вкуснятину только Клава готовила! Жаль, что мы ее домой отпустили, — вздохнул Василь, слизнув последнюю крошку с ладони. — Теперь можно и на занятия.
Но к началу урока друзья припоздали, пришлось выслушать лекцию Смуран-сана о правилах поведения.
— Открыли тетради! Пишем: «Прогулка по лесу». Смуран-сан принялся диктовать, прохаживаясь по классу, потирая сухонькие руки и заглядывая в тетради учеников.
Выручай — глаза Василя молили о помощи. Генька кивнул. Выводя буквы в тетради, Генька мысленно их проговаривал. Василь, закусив от усердия нижнюю губу, еле успевал за его мысленной диктовкой. Он, торопясь и радуясь, записывал буквы, не вникая в смысл предложений.
Из глубокой сосредоточенности его вывел гневный голос Смурн-сана:
— Что же это ты голубчик пишешь? Откуда ты это взял? Это же бред сивой кобылы в безлунную ночь! Маги святители! Ты, что надо мной издеваешься? — разгорячившийся преподаватель вытащил из-под локтя Василя тетрадку. — Ошибка на ошибке, ошибкой погоняет! Все! Все! Будь любезен, ко мне после уроков! Учить грамматику!
Василь с упреком посмотрел на друга, тот смущенно уставился в свою собственную тетрадь: правописание не подчинялось магическим воздействиям. В тетрадке Геньки ошибок было ровно столько же, как и у Василя. «Грамматику придется учить» — расстроился Генька.
2
Санчо никогда не замечал за собой подобной тяги к маленьким детям: он приходил к малышам каждый день после занятий, в промежутке между обедом и работой в мастерских, иногда даже вместо любимого время провождения в библиотеке. Санчо всегда нравились таинственные старые фолианты, написанные давно умершими людьми, но рождавшими в нем Санчо новые мысли и чувства. Как приятно найти незнакомое заклинание и щегольнуть им при случае перед ребятами. Санчо улыбнулся своим мыслям. Смешную малышку звали Ксанта, ей было уже три года. Улыбчивая, она мгновенно привыкла к Санчо и встречала его радостным писком: