— Нет, божественное создание, — воскликнул он, — не уходите! Если вам для счастья необходимо узнать наш секрет, то мне для счастья необходимо обладать вашей небесной особой. Надеюсь, вы не станете порицать меня за то, что я бросаю тайну на одни весы с любовью: если предательство привяжет вас ко мне до конца всей моей жизни, я готов совершить его, уповая, что в глазах ваших я найду поддержку, чтобы пережить свой позор. Поэтому не вынуждайте меня напрасно жертвовать честью, ибо, погубив свою честь, я погублю и честь своей родины. Судьба Венеции — вот цена любви, которой я мечтаю добиться от вас. И пусть сердце ваше, сударыня, само вынесет решение; подумайте, готово ли оно пожертвовать жизнью моей и моих сограждан.
— Груз, возложенный на чаши весов, слишком разный, сударь, — ответила Аделаида, — и то, чего желаете вы, несоразмерно с тем, чем придется вам пожертвовать. Тем не менее вы заслуживаете моей признательности уже потому, что непомерной гордостью своей вы указали мне на мои заблуждения и поставили меня на место. Отныне, сударь, нам не следует больше встречаться. Быть может, возлюбленному я бы поклялась не выдавать его секретов, но я не могу дать слово не разглашать тайну того, кто для меня ничто, тем более когда разоблачение сей тайны затрагивает судьбу целого города, где я нашла себе пристанище. Так что успокойтесь, Антонио, вас не предадут и не полюбят; я же с полным равнодушием буду относиться и к человеку, чей секрет не может быть мне доверен, и к тайне, которая могла бы отдать меня ему.
Антонио пытался удержать Аделаиду, но тщетно. Она поспешно села в гондолу и отбыла к себе, предоставив Контарино самому решать, правильно он поступил или нет.
Не прошло и суток, как Антонио пожелал вновь увидеть возлюбленную свою. Обед, который давала в этот день его мать, предоставил такую возможность, ибо Аделаида приглашение приняла; когда же она выходила из-за стола, Антонио предложил ей продолжить недавний разговор. Сурово напомнив ему, что она более не намерена с ним беседовать, принцесса откланялась.
— Сударыня, — удерживая ее, воскликнул Антонио, — вы требуете от меня раскрыть вам тайну, от которой зависит судьба Республики, участь семьи моей и моя собственная. Однако награда, обещанная вами мне взамен, поистине бесценна, и я хочу быть ее достоин. Итак, сударыня, я готов раскрыть вам тайну, ничего от вас не требуя. Требование вознаграждения свидетельствует о чувстве, кое претит моему сердцу, я же хочу, чтобы деликатность моя сравнялась с вашим великодушием. Возможно, вы были бы еще более великодушны, если бы не требовали от меня ничего, но милости, коих я жду от вас, заслуживают жертвы, и я готов на нее пойти.