Ох, сдается мне, братья-ковыляне, что будь мы покрепче душой, не поддайся исконному Шестому Чувству, не навесь себе на шею этих кровавых блудодеев, а разберись меж собой как-нибудь потихоньку, то и спокойного, верного бога мы бы сами нашли среди наших. И князь наш Кузя с соседней Неумывайской улицы, умывшись, стал бы нормальным правителем и воеводой, и земля наша прокормила бы нас безо всяких посторонних дегустаторов, и копье бы не сломалось, и меч не погнулся, и Царьграду мы так же наглядно показали бы Кузькину мать и навешали щитов. И 1000 лет всходило бы над нашей родиной, над ковылями и лесами, днепрами и волгами не кровавое Красное Солнце, а обыкновенное - золотое...
Но это лирика. А жизнь собачья шла своим чередом.
Притомился Владимир по девкам бегать. "Истощил силы языческие..."
Окружающие это заметили и стали нашептывать ему всякие научные объяснения потери интереса к играм на свежем воздухе. Они все были люди ученые, а значит, религиозные. Каждый стал Владимира в свою религию перетаскивать.
- Первым подскочил жид, - нетактично определил иудейского проповедника Историк, - он подробно расписывал достоинства своей веры, густо цитировал Ветхий Завет, указывал положительный пример: вот Хазарское-на-Дону ханство-каганство приняло иудаизм, и видите, ничего живет.
- А сами вы откуда будете? - спросил князь. Хотел еврей выразиться в том смысле, что они уже всю землю ненасильственно заселили. Но вышло у него заумно: земля наша расточена есть...
- А! Так вы свою землю проворонили и к нашей подбираетесь? Ну, так вы нам - не указ! - Выгнали еврея в шею. Поторопились грубить. Не знали еще, что новый бог у нас тоже будет еврей.
Больше всех врал и плевался греческий монах, родственник нашего Писца. Он грозил адскими муками верующим всех мастей, кроме своей. Сумел красочно нарисовать эти муки, передать в лицах всю подземную хирургию и пиротехнику. Страшно!
- С женами, - сказал он, - придется полегче: одна законная, остальные - по отпущению грехов.
"Так и лоб пробьешь, по каждой каясь...", - мрачно слушал Владимир.
Все сломала речь мусульманского товарища из среднеазиатских государств. Он расписал райский сад - нормально! - адские муки - хорошо, не холодно! И тут дал в штангу: на небе будет у тебя, государь, прекрасных дев столько же, сколько и на земле! (Ох, тяжко мне!).
- Ну, и вина пить нельзя, - продолжал мулла, - свиные отбивные нельзя (да и для печени вредны!), и сделаем мы тебе, князь, обрезание маленький чик-чирик.
Не совсем понял князь про обрезание, но испугался его больше райских излишеств. Прогнал муллу под предлогом, что дружина в лютые морозы без водки и сала Киева от немцев не отстоит.