Более того, столпы «демократии» — народные собрания, парламенты — постепенно лишаются и властной функции. Реальная власть неумолимо перетекает в исполнительные органы власти и ещё в большей степени в не-, над- и квазигосударственные центры власти (не поддающиеся никакой демократии транснациональные корпорации, глобальные надгосударственные структуры, медийные, криминальные, этнические и конфессиональные сообщества). С кризисом классических модерных идеологий многопартийность постепенно утрачивает функцию структурирования элит. В конечном счёте, современные западные демократические процедуры и институты всё в меньшей степени формируютполитические решения, а всё в большей степени лишь оформляют их. Что, конечно, тоже важно, как всякий качественный дизайн.
Только выборы ещё держатся, охраняя западные государства, элиты и народы от кризиса легитимности.
Другое дело, что демократические институты и процедуры в западных странах прочно вошли в политическую, и шире, в «публичную культуру» этих стран и, тем самым, приобрели иную ценность — ценность традиции. Демократия стала основой «цивилизационной идентичности» западных стран (наряду с христианством, верой в право, рационально-технологическим взглядом на жизнь и т. п.). Демократия стала политической матрицей западных наций, гарантом преемственности политик, политическим языком и т. д. Демократия — один из системообразующих мифов Большого Запада, основа его «социальной космогонии»[3].
То же было с римскими демократическими институтами эпохи принципата и ранней империи — сенат, комиции, выборные консулы и трибуны функционировали, но не правили, однако создавали реальную иерархию, структурировали элиту, наполняли символическими смыслами внутри-элитную коммуникацию.
Несмотря на все разочарования, «демократия» остаётся для европейских простолюдинов своего рода «политической религией» — набором идеалистических представлений, основанных на иррациональной вере, но только не в «высшее всемогущее существо», а в «высший всемогущий порядок вещей» — со всеми вытекающими отсюда последствиями. В воздушном замке «демократии» простые европейцы прячутся от проблем, как и во всякой другой религии, веря, что исполнение демократических «ритуалов» и «молитв» защитит их от социальных бед и катаклизмов. Западная «вера в демократию» в этом смысле ничем ни лучше российской «веры в доброго царя» — психотерапевтическая роль та же.
Демократия в сегодняшнем Западном мире — это такой бесконечный сеанс массовой психотерапии, очередной «идеологический опиум», обеспечивающий массам душевный покой на фоне всё нарастающей социальной дисгармонии. В Европе и Америке сформировался своего рода «демократический фундаментализм», дающий бесконечно простые ответы на любые бесконечно сложные вопросы. Как и всякий фундаментализм, «демократический фундаментализм» помогает выживать своим последователям в условиях слишком быстрого для человеческой психики изменения окружающей действительности и деградации привычных представлений о жизни.